От Каина

Он отчетливо понимал, что где-то уже стоял вот так на коленях без сил, но где и когда − вспомнить уже не мог. Тогда он вроде плакал, а может ему так только кажется. Сейчас наверно тоже можно было бы заплакать, но слез не было. Совсем.

Он поднял глаза к небу.

«Интересно, Бог, так ты все же плачешь или смеешься? Или, быть может, тебе все равно? Наверно, все равно...»

Сильные руки рванули с него измазанное кровью полотно. Ткань затрещала и, порвавшись, соскользнула с плеч.

Золотая брошь, стукнувшись о деревянный крест, упала в траву. Каин проводил ее взглядом и увидел, как чья-то мужская рука поспешно схватила ее и спрятала за пазухой.

«Глупые. На таком золоте не наживешься», − успел подумать Каин и тут же тихо простонал от боли, ибо на этот раз с него рванули остатки старой одежды. Она успела пропитаться кровью, прилипнуть к ранам на теле и, видимо, полетела прочь с кусками плоти.

Кровь ощутимыми струйками потекла по спине.

Каин выдохнул, но тут нож разрезал ленту на его плече.

− Нет! - почти закричал он, но на деле получилось лишь жалкое хриплое восклицание с неясным смыслом.

Он успел схватить край ленты и крепко сжать.

Стражник, разрезавший ее, с силой потянул на себя, наматывая ткань на кулак, но Каин только сильнее держал ленту, хоть та и впивалась в кисть, скользила, раздирая кожу.

Ему хотелось откровенно плакать.

Что угодно, но только не это!

Стражник отпустил ленту слишком внезапно, и сопротивление обернулось против Каина. Он упал, а стражник схватил его руку, положил на крест, придавил запястье ногой и дернул за ленту. Пальцы сжимались только сильнее.

− Вот же безумец! - ругался кто-то.

− Может, ну его? Подумаешь, красная тряпица...

− Забирай!

Под ногами захрустели кости.

Губы у Каина приоткрылись, но не издали ни единого звука.

Он уже знал, что пальцы ослабли. Порыв ветра подхватил потрепанную ленту и унес куда-то к морю.

Губы Каина задрожали, но слез так и не появилось.

Он позволил стражникам обойтись с собой словно с куклой, тряпичной и набитой трухой. Его просто кинули на крест.

Он смотрел в небо. Боль была такая, что сложно было сказать, откуда она вообще приходила, была ли она новой или старой. В груди за ребрами что-то упрямо ныло. Сейчас. Потом. Всегда.

«И все же тебе все равно. Нет тебя на земле. Как это просто», − подумал Каин, закрывая глаза.

Ему нужно было сберечь силы, оставалось уже совсем недолго, но лишиться чувств и предстать перед толпой в истинном облике − это то же самое, что проиграть.

Почему-то в сознании появлялась мать. Она сидела в саду и шила, покачивая люльку с Авелем. Она была такой счастливой.

− Мама, − прошептал Каин, но когда шагнул к ней, понял, что приподнятый над землей крест падает.

Каин только выдохнул и зажмурился, понимая, что спектакль сорвется в последнем акте в тот самый миг, когда он разобьется о твердую породу утеса.

Но удара не было.

Приоткрыв глаза, Каин с ужасом заметил, что крест завис в воздухе.

Вокруг стояла такая тишина, что свое собственное дыхание с чуть заметным хрипом Каин слышал лучше, чем что бы то ни было еще.

− Нечистый! - взвизгнул кто-то.

− Поставьте его уже! - скомандовал кто-то, и стражники засуетились.

«Люцифер?» - подумал Каин, но, найдя взглядом падшего, заметил в его глазах такой же ужас.

Понимая, что это не зеленоглазый, Каин испуганно изучал толпу взглядом, но никого не находил.

Выдох.

Надо успокоиться и просто доиграть в эту игру.

Первым закричал один из разбойников. Он голосил что-то о нечисти, о злобе людской, о том, что они изверги и чудовища. Второй был все же тише, хотя тоже успел покричать невнятно.

Эти крики действовали на Каина изнуряюще, но он не открывал глаза, а когда крики стихли, и вовсе погрузился в подобие дремы.

Ему виделись серые глаза. Улыбка.

Ребенок, радостно обнимающий медную ложку.

Ему самому хотелось улыбнуться, но сил не было.

− Ты там еще живой? - воскликнул кто-то снизу.

Каин открыл глаза.

Тени падали иначе, а значит прошло несколько часов, но толпа все еще была на прежнем месте.

В первом ряду стоял Люцифер и улыбался. Подле него − Иешуа, укутанный в одежду, сложив руки, явно молился. Чуть поодаль − его мать и его жена. Здесь же и его ученики. Простые люди. Зеваки. Кое-кого в этой толпе он совсем недавно вылечил...

Каин встретился взглядом с холодным взором синих глаз.

Кагитор стоял в толпе и смотрел на сына. Он был не совсем здесь. Оставаясь дома, раскрывая книгу судеб, он был здесь призрачной голубоватой тенью с холодным лицом, вот только в синеве этих глаз Каину мерещился гнев.

Кислый запах ударил в нос.

− Пей! - велел кто-то.

Поспешно сделав вдох, бессмысленно шевельнув пересохшими губами, Каин все же успел отвернуться от мокрой губки со странным запахом. Та коснулась щеки, обожгла ее словно огнем. Жидкость потекла по подбородку, стала капать на грудь и, затекая в раны, причинять новую острую боль.

− Пей, тебе говорят!

Стражник, насадивший губку на палку, ловко орудовал ею, потому увернуться еще раз не получилось. Губка обожгла губы. Кисло-огненная жидкость попала на язык.

Зрачки Каина мгновенно расширились. Дыхание сбилось.