От экватора до полюса

Эти эксгаустеры предназначены для перемещения огромных количеств коксового и доменного газа на коксовые батареи, агломерационную фабрику, в доменные цеха и другие подразделения крупнейшего в Индии металлургического комбината. Словом, их значение огромно. А если учесть, что каждый такой двигатель, спрятанный под массивным кожухом, таит в себе силу в восемьсот киловатт, способную в случае: неуправляемости разнести всё здание, то становится понятным волнение, которое охватывает инженеров и рабочих при запуске нового агрегата.

Какое-то магнетическое напряжение передаётся каждому при входе в зал, когда видишь озабоченные лица советских экспертов в окружении их контрпартнёров и снующих в разные стороны индийских рабочих, выполняющих последние поручения, что-то подкручивающих, проверяющих, несущих инструменты, приборы.

Я вижу нашего Дмитрия Ивановича Андреева у корпуса четвёртого эксгаустера. Его коренастая крепкая несколько сутуловатая фигура всё время в движении. Он здесь главный, и, откровенно говоря, от него зависит всё: сумеет ли предусмотреть возможные неполадки, четко, последовательно дать соответствующие команды, своевременно заметить по звуку сбой, если вдруг случится.

Помню, как во время пуска предыдущего агрегата произошёл такой случай. Сначала была пробная прокрутка, то есть после полной сборки машины, когда всё уже закрыли и завинтили, должны были включить эксгаустер всего на одну минуту для проверки работы по всем параметрам. Тут и за температурой следят каждую секунду, и давление измеряют, проверяют смазку и систему охлаждения. Достаточно несколько лишних секунд поработать двигателю без подачи масла или с перегревом, и он навсегда может выйти из строя, не начав своей рабочей жизни.

Но вот все на местах. За каждым прибором следят несколько пар глаз — нельзя пропустить ни малейшего отклонения. Дмитрий Иванович берёт слуховой аппарат, состоящий из длинного металлического стержня, прикрепленного к небольшой жестяной подушечке. Её он прикладывает к уху, а другой, свободный конец стержня упирает в корпус пока ещё не ожившей машины. Так он может слышать малейший шорох внутри, и как врачу понятно биение сердца, ему будет легко определить, ровно ли начал работать агрегат, не мешает ли ему что.

Кто-то из индийских коллег тоже взял такой стержень и приложился им с другой стороны корпуса. Он ещё не умел распознавать звуки, но хотел научиться.

Дмитрий Иванович машет рукой, и тут же звучит команда понятная и русским специалистам, и индийским контрпартнёрам:

— Старт!

Синяя кнопка пуска, наконец, нажата. Могучая установка, словно пробудившийся от спячки зверь, начинает набирать обороты, готовясь к бешеной гонке. В этот миг все замерли, затаив дыхание в трепетном ожидании какого-то чуда. Однако в тот момент ему не суждено было быть. Нарастающий рёв двигателя вдруг перекрыл резкий повелительный, немного охрипший от волнения голос Дмитрия Ивановича:

— Стоп! Стоп! Стоп!

Первые мгновения после пуска рука всегда находится возле красной кнопки «стоп», и потому остановка происходит в ту же секунду, как подана команда.

Как только машинный зверь утихомирился, внимание всех обратилось на главного распорядителя ситуации. А он уже быстро отдавал команды рабочим, мешая русские слова с английскими, но главное, показывая жестами, что нужно взять ключи, отверну т ь болты и снять кожух. На вопрос, что случилось, ответил мрачно: Не знаю, но слышал, кажется, посторонний звук. Слово «кажется» никому не понравилось. Остановить махину — дело не шуточное. Это потеря как минимум одного дня. Ведь теперь, если всё нормально, тем не менее надо разбирать машину, протирать детали, смазывать их и снова собирать. Таков порядок. Но в этот раз осторожность оказалась не напрасной. Чуткий слух не подвёл мастера.

Когда сняли кожух, под ним обнаружили несколько обломков электродов и один почти целый. Я взглянул на Дмитрия Ивановича. Обычно доброе лицо его было неузнаваемо злым. Он стиснул зубы, и под щеками забегали желваки. Схватив куски электродов, он поднял их в руке над головой и готов был крушить любого, кто положил их туда. Внутренние силы заставляли вылить гнев на первого попавшегося, но сознание того, что многие окружавшие его не понимали, в чём дело, да и вовсе не были виноваты, пересилило, и он, заикаясь от волнения, сказал:

— Ну, кто это сделал? Ведь раскрутись эксгаустер сильнее, и сумасшедшей тягой подняло бы эти электроды. Тогда они, пулей пробили бы обшивку, и всё разнесло бы к чертям.

Левой рукой он стёр градом льющийся пот, вызванный, по-моему, в этот раз не жарой, к которой все привыкли.

Позже долго разбирались в причинах случившегося. Приезжала даже местная служба безопасности. Однако сошлись на том, что в предыдущий день не успели до конца дня закрыть все люки, и кто-то из сварщиков выбросил туда по недопониманию остатки валявшихся поблизости электродов.

Что ж, могло быть и так. Ведь рабочим здесь только становятся, и многое им ещё непонятно.