От экватора до полюса

Эмоциональность Исхака проявлялась в том, что при выполнении каких-либо ответственных работ, когда время, как говорится, поджимало, а у индийских рабочих что-то не ладилось из-за неопытности, то душа нашего инженера не выдерживала, и он хватал сам отвёртку или молоток, что требовалось в тот момент, отодвигал помощников и точными быстрыми движениями выполнял трудную часть работы, сопровождая свои действия словами:

— Смотрите! Вот как надо, вот. Хорошо что б было.

Питер при этом всегда растерянно улыбался и что-то начинал объяснять своим рабочим. Те согласно кивали головами и ожидали, пока Исхак не возвращал им инструмент с неизменным вопросом:

— Ну, теперь поняли? Давайте сами. Они принимались за работу и вскоре сосредоточенные выражения их лиц сменялись улыбками, когда раздавалось знакомое уже русское слово «молодцы», и Исхак, размахивая руками, говорил Питеру:

— Вот видишь, могут хорошо работать? Привыкнут и будут лучше меня делать.

Питер с радостью соглашался. И я радовался вместе с ним, облегчённо вздыхая, так как теперь не нужно было проявлять дипломатию при переводе возмущений Исхака, которые он обычно пересыпал крепкими русскими выражениями, звучавшими всегда в моём переводе примерно так:

— Мистер Исхак говорит, что работа сделана не совсем правильно. Сейчас он покажет, как нужно делать.

С Исхаком мы работали очень дружно. Чем больше он возмущался неполадками и неумением индийских рабочих что-то делать, тем спокойнее я старался переводить его слова. Он понимал это и частенько сам выражал неудовольствие по поводу своей вспыльчивости. Парень то он был очень хороший. Обижать никого не любил.

Не может уйти из моей памяти Арбиндра Мишра — инженер эксгаустерного отделения, который чуть ли не ежедневно приходил ко мне в кабинет поговорить о жизни и, если бывал в гостях у меня дома, то чувствовал себя так, словно мы оба учились в одном колледже. Молодой весёлый парень с типичными для индуса усиками он своей непосредственностью и простотой в обращении напоминал мне наших комсомольских активистов. При встречах всегда рассказывал о своей кипучей общественной деятельности, познакомил меня со своим клубом и самодеятельным театром, в работе которого принимала участие и его жена Канчин, о чём он всегда с гордостью говорил. Кстати, именно Канчин оказалась моей первой индийской партнёршей в танце. Мне довелось танцевать с нею на вечере в нашем Доме дружбы в Бокаро, где я по неопытности очень боялся наступить на её красивое сари, буквально стелившееся краями по полу. А главное, что привело меня в смущение, это то, что девушку нужно было обнять за талию во время танца. Но женская кофточка покрывала лишь верхнюю часть груди, оставляя талию обнажённой. Памятуя о том, что по обычаю Индии к телу женщины может прикасаться только муж и его брат, я не знал будет ли хорошо, если моя рука окажется на талии Канчин. Однако танец начался и пришлось-таки положить руку на обнажённую кожу. Ни к каким эксцессам это не привело к моему удовольствию.

Не забыть и Шиву Мурти Сингха с агломерационной фабрики, моего первого учителя языка хинди и индийских обычаев. Судьба свела меня с ним ещё в Кривом Роге, куда он был направлен на стажировку на Южный горно-обогатительный комбинат. А через несколько месяцев мы снова с ним встретились уже в Бокаро, где он однажды пришёл ко мне домой неожиданно первого января, чтобы отметить Новый год по русской традиции, с которой я познакомил индийцев в криворожской гостинице. Было это так.

В гостинице «Южная» в то время жили два индийских и три египетских специалиста, проходивших стажировку на агломерационной фабрике ЮГОКа. Я работал с ними в качестве переводчика и практически неотлучно находился при них, помогая не только изучать нашу работу, но и переводя им телевизионные передачи, кинофильмы, водя по магазинам, словом, сопровождая всюду, знакомя с нашими обычаями, традициями, культурой. И они настолько привыкли к моему присутствию, что не могли представить, как это я вдруг уеду тридцать первого декабря, покинув на несколько дней. Пришлось по их просьбе остаться. Тогда я и предложил своим подопечным праздновать встречу Нового года по-русски. Они, естественно, не знали, что это такое и согласились.

— Самое главное, — сказал я, — нужно достать шампанское — и мы кинулись в магазины.

Настояний подарок нам к Новому году сделали сотрудники гостиницы. Они поставили для нас в фойе красивую, нарядно украшенную ёлку. Здесь же мы разместили столы, накрыли их праздничными закусками. В этом вопросе у меня были определённые трудности. Дело в том, что египтяне были мусульманами и не пили спиртное, не ели свинину. Индийцы же оказались вегетарианцами. Однако при подготовке стола, на мой вопрос, что же мы будем есть, они решительно заявили:

— Мистер Женя, будем готовить всё, как принято у вас, а мы сами потом выберем, кому что можно.