— На хаус!
Тележка мгновенно разворачивается в третий раз на бородача.
— Господи Иисусе! — Вскрикнула Маруська.
Кто-то охнул. Девушка с косичками распахнула испуганные глаза. Очередь автоматически отшатнулась. Пирамида из ящиков с грохотом рушится на тележку и стоящие рядом сетки, корзину, мешок с бутылками. Верхний железный ящик падает прямо на голову разъярённого, рванувшегося вперёд Лёшки.
— Папа! Папочка! — раздаётся в тот же миг голос из окна, стоящего рядом дома. Через несколько секунд из него выбегает девушка, с силой расталкивает сгрудившихся сразу людей, падает на грудь рухнувшему на спину Лёшки, накрывает его рассыпавшими волосами и шепчет:
— Папа! Папочка! Папа!
Письмо
В почтовом ящике лежали телеграмма и письмо. Он достал и хотел уже вскрыть запечатанный бланк, как надпись на конверте заставила его вздрогнуть и тут же забыть о телеграмме.
Ключ с трудом попадает в замочную скважину — рука не поднимается. Не вот дверь отперта, папка привычно летит на вешалку и, не снимая пальто, он садится за стол и разрывает конверт. Перед глазами надпись на месте обратного адреса: «Целую. Твоя Аленька».
Она никогда не писала ему писем. И зачем, если в любом конце города его можно найти по телефону?
«Целую». Почему так жарко от этого слова? Они давно друзья, но ещё ни разу не говорили о любви, и желанные губы казались такими недосягаемыми. А тут прямо на конверте…
Командировка. Он не видел её почти две недели, но штамп «местное» говорил о том, что она в городе. Что же могло произойти?
Сотни вопросов опередили руки, торопливо разворачивающие лист, сотни вопросов устремились в строки письма.