— А где же ваша рация? — спросил молодой человек в фуражке.
— У другого моего помощника. Вон там. Лесник махнул рукой назад в глубь леса.
Девушка и парень, как по команде, повернулись и только теперь заметили гнедого коня, ноги которого чуть выше копыт были словно одеты в белые носочки, а шелковистая грива буквально засветилась на солнце, когда тот резко качнул головой, отгоняя появившихся уже мух. К седлу была приторочена сумка, из которой торчала антенна рации.
— Ну а всё же можно узнать, как вас спасла собака? — спросила девушка.
— Случилось это так, — начал лесник. В сущности, по моей невнимательности. Дело было во время урагана. Ехал я на своём Месяце, так, оказывается, звали коня, а Волк, как всегда, за нами. Тут вижу, что осину сломало ветром, и она перекрыла ручей. Вода уже пошла другим путём и на дороге целое болото образовалось. Спешился я, значит, и стал дерево оттаскивать да не заметил, что чуть выше старую сосну видимо уже вывернуло из земли, и она еле держалась кроной за соседние, ну а очередным порывом ветра её и понесло на меня. Я как услыхал треск сверху, назад откинулся, а меня и прижало к земле стволом. Тут два момента удачных было. Во-первых, я успел разогнуться, и меня не треснуло по спине. Тогда бы мне точно крышка была. И то хорошо, что сучья сосны в землю упёрлись, и меня не раздавило совсем. Но я упал спиной на землю и руки оказались среди веток так, что я их никак не мог освободить и попытаться выползти. Ни перевернуться не могу, ни ногами оттолкнуться. Всё вроде целое, а вылезти не удаётся. Такая дурацкая ситуация получилась.
Будь я один, так впору бы и испугаться совсем. Не так часто люди ходят в наших краях. В конце осени грибников не богато. В плохую погоду тем более. Прокукуешь холодной ночью — не скоро оправишься, а то и совсем дуба дашь. Тем более что упал я рядом с ручьём. В жаркую погоду это хорошо, а в холодную не очень. Журчит возле уха, но радость не доставляет. Скончался бы от жажды у самой воды, вот был бы цирк.
Но это будь я один. А тут ведь и конь есть и собака. Месяц мой, конечно, стоит себе на дороге. Что он сделать может? Да и не понял, наверное, в чём дело. Другое дело Волк. Тот сразу забегал вокруг упавшей сосны. Я, конечно, говорю ему: «Волчок, сделай что-нибудь». А сам думаю, что придётся, наверное, посылать его домой. Но захочет ли он оставить хозяина?
Только пока я думаю своё, а Волк мой сам соображает. Эта собака ой как умна. Чувствую, задышал мой пёс над ухом. Ухватил зубами за ворот куртки и потянул.
Должен вам сказать, ребята, не думал я, что до такой степени силён мой друг. Сам не поверил, когда поползло моё тело из-под проклятого ствола. Сантиметрами, сантиметрами, а поползло. Попал я, конечно, в ручей спиной, но уж теперь мог и сам помочь Волку, вытащив руки и отталкиваясь от ствола.
Вымокли мы с моим другом изрядно. Да и подняться мне потом, оказывается, было не очень просто. Так что без Месяца я, пожалуй, тогда до дома не добрался бы. Волк бы мог тащить по земле, но это для обоих было бы мучением. С конём, конечно, проще. Главное было забраться на него, когда всё тело ныло. Но что это по сравнению с усилиями Волка?
Между тем ньюфаундленд, будто понимая, что речь идёт о нём, улёгся у ног хозяина, скромно положив голову на лапы.
— Добрейшая собака, между прочим, — заключил рассказ Николай Иванович. Никого ещё ни разу не укусила, но страх нагоняет и будьте уверены, не пропустит случай вступиться за меня, если надо. Всё понимает.
Такая тесная улочка
Таких старых частей города остаётся все меньше и меньше. Но их можно еще видеть, если подниматься по узенькой улочке вверх вдоль каменной стены, подпирающей пригорок, где, сверкая окнами веранды, будто стёклами больших очков, уставившись в землю подбородком, пристроился древний домишко. По другую сторону дороги, чуть ниже, растёт шелковица. Ветки её свисают низко, и нередкие прохожие, прижимаясь к стене, чтобы пропустить спускающиеся вниз легковые машины, при этом неизменно попадают головами в гущу листвы.
Сейчас лето и под ногами вся земля усеяна чернильными пятнами. Это временами падающие переспелые ягоды шелковицы топчутся и растираются ногами пешеходов. Однако над головой, куда могут дотянуться руки, все ягоды, даже зеленые, уже давно сорваны.
Дорога от шелковицы поднимается круто вверх и поворачивает налево. На внешней стороне поворота низенькие ступеньки каменного дома, окна которого выходят прямо на улицу.
Вечерело. Жара спала, и находиться на улице было очень приятно. На ступеньках дома сидел худенький мужчина лет пятидесяти в клетчатой поношенной рубахе, кое-где высовывающейся краями из серых брюк. Негустые тёмные волосы слегка растрёпаны, несколько прядей достигали впалых морщинистых щёк. Тонкие, но мускулистые руки смешно торчали из коротких рукавов рубахи, выдавая, что человек знаком с физическим трудом.