От босса беременна

— Где Овечкина? — неожиданно даже для себя выпаливаю я.

— Э… — теряется от неожиданности главбух. — Я отправил ее в «Лухи»*.

* — название выдумано автором. Все совпадения случайны.

Лухи — это наш строительный проект, стройка отеля за чертой города.

— За каким хером ты ее туда отправил? — изгибаю я бровь.

— Там у них оргтехника полетела, а зарплаты работягам платить надо. Вот я ее с бумажками туда послал.

У меня внутри все закипает с новой силой. Лухи — дыра еще та. Там настоящий котлован, ямы, кирпичи, полуметровые гвозди. А она беременная и неуклюжая. Свалится еще в яму какую, шею себе свернет, а мне отвечать за это.

— Почему ее послал? — рычу я.

— Дык она неделю на больничном отдыхала, я посчитал это справедливым. — усмехается Пузырь.

— Машину ей хоть выделил? — смотрю я на то, как высокие деревья гнет к земле ураганом.

— Неа. На метро доедет. Ничего с ней не случится.

Млять! — скрежетают мои зубы от злости. Ну почему все вокруг настолько тупые! Тотально тупые!!!

— Не смей больше ее отправлять никуда! — приказываю я.

— Хорошо, Михаил Захарович, — смотрит на меня с подозрением Пузырь, — Я вас понял.

Понял он меня. Я сам себя ни хрена не понимаю, а он понял!

Перетерев с Пузырем по поводу сочи, возвращаюсь к себе в кабинет. За окном льет как из ведра.

Млять!!!

— Михаил Захарович, — боязливо зовет меня заглянувшая секретарша. — Я переделала все, как вы сказали…

— Вышла отсюда! — рявкаю я.

Таня ойкает, и отскакивает от дверей.

Там на стройке сейчас все превратится в глиняное месиво. Я гляжу на потоки воды, низвергающиеся с неба, а сам явственно представляю себе эту неуклюжую Овечкину. Как она перепрыгивает через камни, колдобины и щебень, поскальзывается на этом самом щебне и летит вниз тупой башкой в котлован. Ломает себе ноги, руки, шею… теряет ребенка и… Стоп. Я не поеду за ней! Не поеду, сказал!

Глава 18

КРИСТИНА

Выхожу из метро. Утро пасмурное и темное. Льет как из ведра! А я как на зло в светлых балетках, юбке до колена и светлой блузке. Зонтик не брала — с утра светило солнышко, а в прогноз я не глядела. Мой весенний плащ вымокает до нитки, пока я бегу в сторону остановки маршрутки.

А все этот Гэгэ, будь он не ладен! Не успела я на работу выйти с больничного, как он сходу отправил меня в Лухи. И повод такой — наитупейший. Такое чувство, что Пузырев просто мстит мне. Хотя я не могу понять, за что именно. Похоже, что он, как и Воронов, просто ненавидят меня по факту моего существования.

При мысли о Воронове мне становится еще больше не по себе. Он угрожал мне. Орал в больнице. Требовал избавиться от ребенка. А ну как вправду за решетку засадит, у него ведь связи! Адвокаты! Деньги! Вот стыдобища будет! Особенно перед братом и его Надей.

Кстати о последней. Вчера вечером Надя тщательно поджимала губы на то, как я заняла несколько полок в зале, разложив там свои вещи, а потом чуть ли не с лупой искала мои волосы в ванной комнате. К чистоте я приучена с детства, поэтому ничего такого она там не обнаружила. А вот дети… Шумные, крикливые, орали и носились по залу, точно оголтелые до самого позднего часа. Ничего удивительного, ведь зал — комната проходная, и им то и дело требовалось выйти на кухню и в туалет-ванную.

А с утра пораньше, с гудящей головой и дикой тошнотой я еле покинула объятия продавленного дивана, разгибая затекшую спину. «Зато не на вокзале» — подбодрила я себя и пошла обниматься с унитазом. Причем старалась это делать очень тихо, чтобы никто из родственников не догадался о моем «интересном» положении.

Толком не успев поесть я пришла на работу с мыслью спокойно посидеть, как тут Гэгэ со своими Лухами…

Маршрутка наконец подъезжает, и я, продрогшая до костей влезаю в нутро теплого салона. Как бы не простудиться теперь. Ведь это очень вредно для малыша, особенно на ранних сроках беременности.

Стройка отеля обнесена километровым забором. От остановки идти далеко, но разве у меня есть выбор? Гэгэ и слушать не захотел, когда я попросила служебную машину.

— На маршрутке доедешь! — отрезал вредный мужик брезгливо поджимая губы.

Дождь не унимается, но я и так промокшая, поэтому иду, зачерпывая мутную грязную воду балетками. Документы небось все помокли, хотя они в пластиковой папке и сумке.

На стройке несмотря на дождь шумно. Я вхожу в ворота, показываю пропуск охраннику. Дороги тут нет от слова совсем. Лишь колдобины, ямы, заполненные дождевой водой и грязь… Дикая грязь, что облепила мои балетки.

Их теперь только выбросить — с досадой думаю я, ощущая, как подошва отклеивается от носков. Ну что за невезуха такая?!

До бараков, где сидит местная бухгалтерия еще идти и идти. Вот чего меня из главного офиса послали? Могли бы кого-то из местных к нам вызвать, это было бы логичнее, но начальству видней.

Звук дождя внезапно сменяется другим звуком, и я отскакиваю с дороги. Боюсь, что это бульдозер или какая-нибудь бетономешалка. Прыгаю в лужу и оказываюсь по колено в грязной ледяной воде.

Знакомая черная Бэха останавливается возле меня. Дверь открывается, и на меня идет злой, как тысяча демонов… гендир!