Острые предметы

В Уинд-Гапе у Эммы были сообщницы. В обмен на более мягкое наказание, лечение в психиатрической больнице, три блондинки признались в том, что помогали Эмме убить Энн и Натали. Они подъехали к дому Энн на гольф-мобиле Адоры и уговорили ее поехать покататься. «Моя мама хочет с тобой поговорить», – сказала ей Эмма.

Девочки поехали в Северный лес, пообещав устроить что-то наподобие пикника. Они накрасили Энн, немного поиграли с ней и через несколько часов заскучали. Тогда они повели Энн к реке. Почуяв неладное, Энн бросилась бежать, но Эмма догнала ее, схватила и ударила камнем. Энн ее укусила. След от укуса в форме зубчатого полумесяца остался у Эммы на бедре – я его видела, но не поняла, откуда он взялся.

Пока подруги держали Энн, Эмма задушила ее бельевой веревкой, которую украла в сарае у соседей. Далее они час успокаивали плачущую Джоудс, и потом Эмма выдирала зубы, на что ушел еще один час. Джоудс все плакала и плакала. Потом они вчетвером отнесли тело к воде и утопили, поехали к Келси домой, помылись в фургоне и стали смотреть фильм. Они не помнили какой – все говорили разное. Но все вспомнили, что ели дыню и пили белое вино из бутылки из-под «спрайта» – на тот случай, если заглянет мама Келси.

История Джеймса Кэписи про страшную женщину была невыдуманной. Эмма тайком взяла у мамы чистую простыню, завязала ее наподобие греческого платья, убрала волосы наверх и напудрилась добела. Она была Артемидой, кровожадной богиней-охотницей. Увидев ее, Натали опешила, но Эмма ей шепнула: «Это игра. Пойдем поиграем вместе». Она привела Натали через лес к дому Келси, в тот же фургон во дворе, где подруги продержали ее полных сорок восемь часов. Там они ухаживали за ней, побрили ноги, нарядили и по очереди кормили. Между тем девочка возмущалась все громче, требуя отпустить ее домой. Четырнадцатого числа, когда было немного за полночь, Эмма задушила Натали, пока подруги ее держали. Как и в первый раз, Эмма выдрала зубы сама. Оказывается, вырвать детские зубы не так уж трудно, если хорошо нажимать на клещи. И если вам все равно, как они будут выглядеть потом. Мозаика на полу в домике Эммы была сложена из неровных, поломанных зубов, отчасти из осколков.

В четыре утра девочки поехали на гольф-мобиле Адоры на обратную сторону Главной улицы. Проем между скобяной лавкой и салоном красоты был узким, но Эмма и Келси смогли пронести через него тело Энн, за руки и ноги, и, оставив на другой стороне в сидячем положении, стали ждать, пока его найдут. Джоудс снова плакала. Позднее девочки задумались, не стоит ли ее убить, боясь, что она их выдаст. Они уже начали к этому готовиться, когда арестовали Адору.

Эмма сама убила Лили: ударила в затылок камнем, задушила голыми руками, выдрала шесть зубов и обрезала ей волосы. Все это она сделала в переулке за мусорным контейнером, возле которого оставила ее бездыханное тело. Камень, клещи и ножницы она принесла утром с собой в школу, в ярко-розовом рюкзаке, который я ей купила.

Шоколадные волосы Лили Берк Эмма вплела в ковер для моей комнаты кукольного дома.

Эпилог

Адора была признана виновной в убийстве первой степени за то, что она сделала с Мэриан. Ее адвокат готовит апелляцию, которую группа поддержки Адоры с энтузиазмом публикует на сайте freeadora.org. Алан запер дом в Уинд-Гапе и снял квартиру неподалеку от ее тюрьмы в Вандалии, штат Миссури. Он пишет ей письма в те дни, когда не может ее навестить.

Скоро было выпущено несколько дешевых книг о нашей семейке убийц; издательства завалили меня предложениями написать свою. Карри стал уговаривать меня принять одно предложение, но быстро отступил. Тем лучше для него. Джон написал мне доброе, исполненное боли письмо. Он подозревал Эмму с самого начала и переехал к Мередит отчасти для того, чтобы следить за Эммой. Что объясняло тот разговор у бассейна, который я подслушала. Эмма потешалась над его горем. Причиняла ему боль, заигрывая с ним. Через близость – как мама, когда вставляла мне в раны щипцы. Другого своего любовника из Уинд-Гапа, Ричарда, я больше никогда не видела и не слышала. Что неудивительно, если вспомнить, как он посмотрел на мое обезображенное тело.

Эмма будет сидеть в тюрьме до достижения восемнадцати лет; вполне вероятно, и дольше. Посетители к ней допускаются два раза в месяц. Один раз я к ней пришла. Мы сидели на веселой игровой площадке, обнесенной колючей проволокой. Малолетние преступницы в тюремной форме, брюках и футболках, висели на турниках и гимнастических кольцах под зорким оком толстых крикливых надзирательниц. Три девочки катались с горки. Горка была покоробленной, и они то и дело останавливались; чтобы продвинуться дальше, приходилось делать рывок. Но это, по всей видимости, не очень им мешало, потому что, скатившись, они опять поднимались по лестнице и съезжали вниз. И так все время – молча, пока я там была.