Остров Тасмир

Привет тебе и всем товарищам. Сергей».

Письмо это взволновало Грибова, и он дрогнувшим голосом воскликнул:

— Втройне счастливый день! Приехали вы, привезли очень важные вещи, а мы тут нашли слюду и уголь!

— Теперь мы завинтим дело, — подхватил Ру-кавицын, — только с жильем скорей надо орудовать. Ну, да рук у нас хватит.

— Только Льва Сергеича мы освободим, — вмешался Успенский, — довольно с него его книжки и лаборатории.

Грибов рассмеялся и шутливо попросил:

— Все же разрешат мне товарищи, если я захочу потаскать бревна или покрутить ворот?

— Это мы увидим, — сказал Рукавицын с важностью, — До окончания построек вся власть принадлежит мне. Как прикажу, так и будет…

— Да будет вам дурачиться, — перебила их шутки Варвара Михайловна, — пусть лучше Орлов расскажет, как они ехали.

— Да ничего интересного, — снова начал Орлов, — сидели на плотах, рыбу удили, а больше ели и пили чай из ведерного самовара, и при этом Дарья Иннокентьевна…

— Опять вы, — запротестовала Зотова.

— Ну, ладно, не буду, — продолжал Орлов. — Дело шло гладко, а все же одна неприятность вышла. В проводники мы взяли вороватого самоеда, звать как-то мудрено, где-то тут вот живет, около Дудинки, Так вот этот каналья доехал с нами до Толстого носа, где нас опять туманом прихлопнуло. Плыли мы вслепую, а когда туман сбежал, то оказалось, что и самоед наш сбежал. Слямзил, стервец, самую легкую лодочку да кстати новенькую сеть и топор прихватил. Очутились мы без руля и ветрил, куда плыть, не знаем, да и где плывем, тоже не знаем. Хорошо, что Рукавицын нас доглядел, а то бы прямо в Ледовитый океан продрали, — закончил он, смеясь, — вот и все.

— Ну, что самоед удрал, — заметил Рукавицын, это и лучше. Чорт с ним, иначе бы такой фрукт нам больше хлопот наделал. Теперь же пока никто не знает, что мы здесь.

— Ну, об этом скоро пронюхают, — возразил Орлов.

— Конечно, — сказал Грибов, — но нам важно раньше этого стенами огородиться. Пусть знают, что мы живем здесь, только бы не знали, что у нас есть и что мы делаем.

XIII

Целая неделя ушла у колонистов «Крылатой фаланги» на перевод плотов, переноску вещей, бревен и досок к тому месту берега, где были открыты слюда и каменный уголь.

Началась стройка жилья. Однако в самый разгар работ пришлось дня на два устроить перерыв и заняться придумыванием и проведением мер борьбы с «гнусом», то-есть с комарами, а потом мошками, налетавшими целыми тучами.

Нужно было все время окуривать свои чумы из оленьих шкур. Эти чумы представляли единственный приют для сна, отдыха, еды и мелких работ. Строительные работы стали производиться по сменам. Люди работали в рукавицах, с мешками на головах, в которые спереди были вшиты тонкие пластинки слюды, так что можно было видеть не только прямо, но и вбок, вверх и вниз. Эти костюмы были непроницаемы для насекомых, а крупная ткань мешков давала возможность свободно дышать.

Странное зрелище представляли работающие на стройке: в холщевых шлемах с круглым пятном против лица из сверкающих слюдяных чешуек, они напоминали водолазов. Сверху все костюмы и мешочные шлемы были покрыты словно густым бархатистым мхом — это комары сплошным слоем налеплялись на каждого человека.

Перед каждым чумом горели дымные костры, и люди, прежде чем войти в палатку из оленьих шкур, обмахивали друг друга дымящимися можжевеловыми и вересковыми ветками и через костер, откинув кожаную полу двери, проскакивали в чум, где тоже дымилось курево.

Избавляясь от укусов, приходилось всем коптиться в дыму, который щипал глаза, вызывал кашель и отравлял жизнь. Но все эти неприятности не убавляли, а, наоборот, увеличивали рвение строителей, не терявших не только бодрости но и веселости.

— Смена! — кричали через каждые шесть часов из чумов.

— Есть! — отвечали работающие. — Идем к кострам очищения!

Работали на две смены: в одной — Грибовы, Зотовы и енисеец, всего пять человек; в другой— Рукавицыны, Успенские, Орловы, всего шесть человек. Таким образом стройка шла круглые сутки без перерыва, при чем на каждую смену выходило двенадцать рабочих часов.

Мужчины складывали срубы, прорубали окна и двери, вбивали столбы, а женщины помогали им и конопатили мохом пазы, вставляли в рамы слюду и под руководством Зотовой устраивали очаги. Трубы для очагов предполагалось сделать железные в деревянных футлярах, в которых трубы обсыпались землей, чтобы дерево не загорелось.

Все же первые дни, несмотря на наличность всех необходимых материалов, дело шло не совсем хорошо, но к концу первой недели все сработались великолепно. Растущие ввысь срубы наполняли гордостью сердца работников, и строительный пыл увеличивался с каждым днем. Мучения же детей, сидевших все время взаперти, заставляли торопиться еще более.

Заботы о детях подтолкнули тогда Грибова на мысль устроить при избах крытый двор наподобие большого сарая, где бы они могли в комариный сезон, а, может быть, и зимой играть и бегать; там же, на этом дворе, предполагалось отвести место для оленей и упряжных собак, которых необходимо было приобрести.