Остров судьбы

Он задал себе вопрос, чего на самом деле хотела для него мать, когда пошла на такую жертву? Чтобы он освободился от всего наносного, стал самим собой? Можно ли стать самим собой, отрешившись от долга, невидимой печати, полученной при рождении, способен ли человек окончательно разорвать эту связь?

Дино представил себе брак неизвестно с кем, жизнь, исполненную послушаний, когда даже сахар может показаться горьким, а самая острая приправа — безвкусной и пресной, и пришел к выводу, что поступил правильно.

К тому времени, когда Орнелла проснулась, Дино вновь чувствовал себя окрыленным, и его сердце было готово петь от любви.

Они посмотрели друг на друга и молча сказали друг другу все, что хотели сказать. А потом последовало то, что было до боли желанно и уже не грешно.

Волосы Орнеллы пахли ветром и зноем, она излучала жаркую чувственность и безудержную радость. Целуя жену, Дино думал о блаженном забытьи, о том, что ему впервые не хочется двигаться вперед, что он желает навсегда остаться в настоящей минуте.

В дверь постучали, и влюбленные услышали недовольный голос синьоры Кристины:

— Молодые, вы думаете вставать? Завтрак готов.

Дино неохотно выпустил жену из объятий, и она засмеялась. Они быстро оделись, и Орнелла отперла дверь.

Синьора Кристина стояла на пороге и с любопытством заглядывала в комнату. Ее губы были скептически поджаты, а взгляд полон неверия.

В мгновение ока Орнелла повернулась, сняла с кровати простыню и протянула женщине.

— Взгляните. Мы стали мужем и женой только нынешней ночью.

В ее тоне был вызов, а в глазах сверкали озорные искорки. Стоявший позади Дино был готов провалиться сквозь землю. Хозяйка изумленно попятилась и пробормотала:

— Я накрыла завтрак на кухне. Мы с мужем любим сидеть там по утрам.

На столе их ждали хлеб, сыр, мед, молоко. Орнелла без малейшего стеснения опустилась на стул рядом с синьорой Кристиной. Дино подумал о том, что было бы хорошо, если б ее беззастенчивые манеры помогли ей сходиться с людьми. Она вела себя как дикарка, но иных это подкупало, как когда-то подкупило и его самого.

— Здесь можно найти работу, — сказал синьор Фабио. — Народ занимается кто чем: ловят рыбу, губки, кораллы. Кто-то что-то мастерит и продает. Я плету корзины, но больше для развлечения: сыновья посылают нам деньги.

— Они на материке, — с гордостью пояснила его жена, — служат в армии.

— А я бы хотела научиться готовить и шить, — сказала Орнелла.

— Разве у тебя не было матери, которая обучила тебя всему, что должна уметь девушка? — удивилась синьора Кристина.

Орнелла засмеялась.

— Она учила меня обращаться с ножом и ружьем. И я была бы счастлива, если бы мне больше никогда не пришлось брать их в руки! Ведь теперь у меня есть муж, который сможет меня защитить.

Дино очень порадовали эти слова.

— Ты намерен искать работу? — спросила Орнелла, когда они встали из-за стола и вернулись в комнату.

— Не сегодня. Этот день принадлежит нам. Нам двоим.

— Мне кажется, все куда серьезнее, — прошептала Орнелла, обнимая мужа, — нам принадлежит вечность!

Поверхность воды искрилась мириадами солнечных бликов, узкая лента берега казалась золотой, а горизонт был ровным, как лезвие меча. На рассвете сирокко — горячее дыхание Африки, доносящееся из-за моря, еще не коснулось острова, и тело овевал прохладный ветерок.

Джулио стоял на деревянной палубе небольшого суденышка, чувствуя под босыми ногами накаленные солнцем доски, и смотрел на море. Хотя привычная картина должна была радовать глаз, в его душе невольно поднималась досада. Джулио и подумать не мог, что Аяччо, поездка в который всегда обставлялась отцом с такой важностью, — всего лишь жалкий и грязный городишко!

Здесь было все то же самое, что и в родной деревне: борьба с морем и ветром, изнуряющая работа, монотонное существование. В Аяччо, как и в Лонтано, попытка вырваться из тех оков, которые мучили его с рождения, была обречена на поражение.

С другой стороны, он корил себя за то, что не сбежал раньше, все продумав и как следует подготовившись, ибо ему давно опостылела жизнь в семье. Дино считал его трусом, хотя на самом деле у Джулио просто доставало изворотливости избегать откровенных глупостей, которые порой выдумывал отец.

В уме Леона все складывалось проще некуда: семья это святилище, земля — единственная ценность, работа на земле и во благо семьи — смысл жизни. Дино отличался безукоризненным послушанием, а потому имел определенные привилегии (которыми ему так и не хватило ума воспользоваться), тогда как в душе Джулио всегда жила скрытая непокорность и недовольство деспотизмом отца.

Он решил выяснить, чем занимаются местные жители, и попытаться заработать себе на пропитание. Это была первоочередная задача. Джулио не собирался задерживаться в Аяччо, но он не мог отправиться в путь без денег и без конкретной цели.