Остров Надежды

Проводник сердито предупредил:

— Гражданин пассажир, прошу в вагон!

— Неужели ты откажешь мне в праве проститься с ним?

— Домой! — выкрикнул Дмитрий Ильич, цепляя ногой убегавшую подножку.

3

Сняв пиджак, Дмитрий Ильич уселся у столика в глубоком раздумье. Зачем накричал на девчонку? Не разобрался и прогнал. В самом деле, что дурного в ее порыве? Она захотела проститься с человеком, ей не безразличным. Жестокий? Да! Несправедливый? Да!

Она всегда охотно подчинялась. Непослушание возникает на почве недоверия. Зависимость еще не дает права на гнет. Надолго ли хватит просто отцовских прав? Зоя уже не ребенок, пора понять и перестроить себя в отношениях с ней. Она ему не доверяет, не делится почти ничем. С матерью тоже все реже и реже. Дочь переходит в тот мир, где влияние посторонних может оказаться сильнее: они безответственней. Нет, это всего лишь утешение, а не способ понять, разобраться, добиться, настоять на том не как есть и как хочется, а как должно быть.

Ему не стоило труда быть отцом ребенка, ему совсем не удается быть отцом взрослой дочери. Первое осиливается легче, на второе нужен опыт, зрелость, такт, время и еще многое, многое.

Стоило ли ей увлекать семейного человека? Подобного коварства даже в самой ничтожной дозе не могло быть у Зои. Зато у нее есть другое — невероятная сила, молодость.

«Ты гляди у меня, Юрий Петрович, не желаю быть твоим тестем». И в ответ на шутку: «Эх, Дмитрий Ильич, мечтал бы… Повернул бы круто по другому курсу. Только не монтируются такие агрегаты — Зоя и ваш покорный слуга. Смешно, а главное — поздно».

Почему у него было такое желтое лицо? Даже природная смуглость не могла скрыть желтизны. «Ужасно болит голова…» Когда-то, вспоминают современники, такую же фразу произносил Рузвельт. Президент находился на борту крейсера. Где? В районе Африки. «Ужасно болит голова…» «Касатка» возвращалась вдоль западного побережья Африки.

В коридоре не слышно ни шагов, ни голосов. Проводник принял билет, принес чай, обещал разбудить.

Дмитрий Ильич не собирался спать. Прильнув лбом к стеклу, он видел огни московских окраин, слышал тягучий посвист ветра у обледеневшего окна. Представил: Зоя еще не успела добраться домой, озябла, шуба у нее нараспашку.

Дмитрий Ильич отхлебнул из стакана: чай действительно горячий и крепкий. Погрыз сухарь. Дурные мысли продолжали сверлить мозг. Почти машинально он прихватил тетрадку. Что же в ней? «Может быть, что пригодится из наших каракуль?» В чем смысл ее слов? Дети не берегут родителей. Сунула ему тетрадь, выпалила несколько загадочных слов, крутнулась на каблучках.

На первой странице формула первичного познания закона Кулона. Ниже: «Допустим, в планетной системе важны силы тяготения, в атоме — электрические (кулоновские) силы, а в жизни?»

«В жизни — силы любви». — Почерк Лезгинцева.

«Любовь начинается с поцелуев. Вы принципиально избегаете их? — З.»

Дальше зачеркнуто семь строк и рукой Лезгинцева каллиграфически, неторопливо выписана откуда-то цитата:

«Полстолетия тому назад, когда я умирал глубоким стариком, правительство включило меня в «список молодости». Попасть туда можно было только за чрезвычайные заслуги, оказанные народу. Мне было сделано полное «омоложение» по новейшей системе: меня заморозили в камере, наполненной азотом, и подвергли действию сильных магнитных токов, изменяющих самое молекулярное строение тела. Затем вся  в н у т р е н н я я  с е к р е ц и я  б ы л а  о с в е ж е н а  пересадкой обезьяньих желез».

«И вы сумели сохраниться человеком? — З.»

Фанты стойко продвигались в определенном направлении.

Сомнений не оставалось. «Король параметров» либо влюбился до зеленого ужаса, либо дурачил девчонку.

По-прежнему четко, старательно, как на экзамене по отлично знакомому предмету, выписывались «три градации любви». Градация — его терминология. Ну и что же, соблазнитель?

«1. Влюбленность, духовный и физический подъем, пелена на глазах и открытые чувства, способность к неразумным поступкам, познание красоты, жажда обладания».

Ишь ты, Юрий Петрович! Все будто прилично, а под конец не удержался, завернул. Отцовское чувство самообороны поднялось, не отпускало.

Вагон поматывало сильнее. По-видимому, путь шел под уклон. Снаружи металась вьюга, как и при раскольниках, как и над кортежем Федора Иоанновича или санями опальных вельмож. Казалось, поднималась российская тоска, размахивала седыми бородищами и топорами, наточенными на валунах, натасканных сюда на спинах древних ледников.

Не знал, Юрий Петрович, за тобой такой образованности в побочной науке. Крутил шарики, разыгрывал ухажера, обводил вокруг пальца отца с матерью. Теперь — «приезжайте, расхлебывайте».

«2. Ровная пора, удовлетворенность, покой, чувства без вспышек, взаимное довольство и осторожность к другим, способным нарушить покой.

3. Привычка, стабильное взаимное понимание, взаимная выручка, забота друг о друге, уважение, угасшие страсти».