Остров Демонов

Королевский адвокат:

— Потом вы приказали выпороть ее.

Голова Роберваля поникла, и слова были едва слышны.

— Говорите громче!

— Он сказал «чтобы пристыдить ее», монсеньер, — объяснил стражник.

— Сам великий король не посмел бы выпороть французскую дворянку, а тем более вы…

— Это был бред… из-за моей раны. Она не была выпорота.

— Ее не выпороли, но обрекли на явную смерть на этом проклятом острове.

— Она не умерла, он говорит, что она не умерла. Так в чем же мой грех?

— Вы спрашиваете о своих грехах? Неужели я должен их перечислить, монсеньер?

Роберваль ничего не ответил — он был просто не в силах.

— Приговор монсеньера графа к смерти через повешение; ложь, сказанная адмиралу о его племяннике и вашей племяннице; казнь ваших офицеров в Франс-Руа; ссылка монсеньера де Сен-Терра на остров посреди океана, где он был оставлен в кандалах на верную, смерть от голода или от рук дикарей-язычников; причастность к смерти маркиза де Турнона, друга и советника короля…

— Нет, нет, нет! Это было не так! Альфонс! Приведите Альфонса!

— Он здесь!

Роберваль подавил стон и успокоил дыхание. До этого им не удавалось разыскать Альфонса, чтобы привести его в суд. Теперь он здесь, со своим шустрым языком и сообразительным умом. Сможет ли он спасти его? Он узнает это по голосу Альфонса. Хватит ли рулевому смелости признаться в том, что он подстрекал Роберваля?..

— Вы не видели жестокой сцены на палубе, мэтр Альфонс?

— Я был внизу, но слышал об этом от монсеньера де Бомона.

— И?..

Тишина была угнетающей: зал замер, подобно сердцу Роберваля.

— Он сказал, что это был позор: преступление против короны в лице вице-короля, приговорившего мадемуазель к такому наказанию. Я умолял вице-короля отменить приговор, но ничто не могло смягчить его. Бомон и я решили, что не будем поднимать мятеж; а лучше расскажем генералу Картье о бедственном положении мадемуазель.

— И вы рассказали?

— Монсеньер, я был в руках вице-короля. Он приказал высадить колонистов в Кап-Бретон и вернуться во Францию. Я молил, я советовал…

Предательство Альфонса было невероятным. Окончательно лишившись дара речи, Роберваль смотрел на нарядную фигуру рулевого.

— Потом, когда мы были невдалеке от побережья Франции, он показал мне бортовой журнал, в котором внес мадемуазель и графа в список погибших от чумы… там не было упомянуто об острове.

— И все же, мэтр, вы не рассказали об этом во Франции?

Альфонс развел руками.

— Кто поверил бы слову рулевого против слова вице-короля?

— Ты лжешь! Ты лжешь!

— Нет, это он лжет! Он заставил меня сделать это! Все это! Он сказал мне…

— Значит, вы признаете, что сделали это?

— Нет!.. Нет! Но этого он хотел…

Зал завертелся перед глазами Роберваля, ему казалось, что он был окружен темно-серыми тенями с яйцевидными головами.

— Что вы можете сказать о маркизе де Турноне, монсеньер?..

— Он пытался убить меня… он угрожал мятежом… он…

— Взять его, — приказал председатель. — Это может продолжаться бесконечно. Пусть Никола…

— Нет! Боже мой! Монсеньер! Позвольте мне поговорить с королем! Я все расскажу его Величеству!

— Тогда уж сперва расскажите нам. Мы передадим Его Величеству.

— О нет! О нет! — Роберваль обхватил голову руками и заверещал, как заяц. Он почувствовал, как к нему потянулись руки, и отчаянно сопротивлялся. Потом, вследствие внутренней опустошенности, под действием предательства Альфонса, массивное тело Роберваля обмякло, и стражники выволокли его из суда.

В широком горне ярко пылал огонь, освещавший круглую комнату, заполненную зловещими приспособлениями: скамья для пыток, испанские сапоги, кандалы. В огне лежали железные инструменты — щипцы, клещи, кочерга, чьи рабочие части раскалились до зловещей белизны. Стражники Бастилии выстроились вдоль стен. Секретарь с пером и чернилами пристроился за письменным столом. Перед горном сидели на корточках два карлика: один качал меха, а другой переворачивал на огне инструменты для пыток. Королевский адвокат занял позицию позади секретаря.

Когда дрожащего и рыдающего Роберваля втащили в камеру, Никола поднялся с подстилки, на которой отдыхал.

— Добро пожаловать, монсеньер. Судьба уготовила нам эту встречу.

Стражники сорвали с Роберваля одежду. Когда он понял, что они собираются делать, то начал отчаянно отбиваться, пытаясь вырваться из их рук. Один из них так ударил Роберваля ногой, что тот упал на пол. Никола тут же схватил стражника и притиснул его в углу.

— Обращайся повежливее с моим гостем. Он мой. Разве не так, монсеньер? — насмешливо спросил палач Роберваля.

Обнаженный Роберваль стоял на коленях на каменном полу перед человеком, о котором думал, что тот похож на него. Он поднял умоляющий взгляд на людей, находящихся в комнате, на хирурга, лечившего его, на королевского адвоката. Потом, в сводчатой галерее он увидел темный силуэт, который тут же узнал.

— Мой адмирал! — закричал он.

Никола поднял его, как ребенка.

— Не надо так бояться. Мы сделаем это нежно. Чуть-чуть. Как только вы заговорите, мы прекратим. Но не заговаривайте слишком быстро, а то игры не получится.