Остров чародеев 2

Остальные попытки оказались не столь удачливы. Денису удалось снять болевые ощущения лишь частично, правда, на полный успех он и не претендовал.

Декабрьские свидания с доном Саграно протекали куда более экспрессивно. В первый раз, едва студенты успели рассесться и приготовиться к занятиям, как бывший инквизитор тут же нашел себе жертву.

– Ну-ка, вот ты, иди сюда! – грозно произнес он, указывая скрюченным пальцем на Славика.

– Я?! За что?!? – искренне испугался тот.

– Становись в левый угол! Будешь работать манекеном. Остальные пусть тренируются делать с тебя иллюзорные копии.

Однако особых успехов в том начинании никто не показал. Максимум, чего удалось добиться – бледные тени, далекие от оригинала. То ли с магическим потенциалом в тот день у студентов оказалось плохо, то ли Славик являлся не лучшим прототипом для создания иллюзий. В конце концов Саграно прогнал его с кафедры и остальным велел убираться тоже.

– Вот гад, – жаловался потом Славик, – за то, что битых два часа простоял на одном месте, полагаются послабления в учебном процессе. Можно подумать, я виноват в ваших неудачах! В следующий раз предпочту лучше по ночам чистить ковры, чем стоять истуканом, словно наглядное пособие по изучению анатомии! Если так приспичило, пусть лучше использует одну из статуй, что вдоль дороги расставлены.

Словно услышав его пожелание, на последующих занятиях по Жёлтой магии студенты развлекались, делая копии с самых разнообразных предметов – пустой бутылки, шляпы, цветочного горшка с кактусом, клетки с канарейкой. Клетка та стала для учеников воистину камнем преткновения – удавалось создать иллюзию либо её, либо канарейки по отдельности, но вместе – не получалось. Саграно даже закатил воспитательную речь, смысл которой сводился к тому, что нынешние студенты не только ленивы, но и настолько примитивны и лишены воображения, что не могут воспринять образ целиком.

Денису, однако, конструирование призрачных копий далось легче, чем лечение крысы – недаром его первым удачным заклинанием стало копирование карандаша. Эх, если бы магию Духа преподавал более доброжелательный преподаватель! Но увы, что есть, то есть. И потому вместе со всеми остальными Денис вздохнул с облегчением, когда очередь обучать их премудростям волшебства перешла к Асфаргу.

Тогда-то наконец и познакомились с Полигоном поближе. До того им оставалось лишь лицезреть трёхметровую стену, сложенную из добротного серого камня, и простирающуюся от одной оконечности острова до другой – перебраться через неё оказалось невозможно. Лоренцо предупредил как-то, чтобы не пробовали достичь Полигона вплавь; его, разумеется, не послушались, но лодка упорно заворачивала назад, несмотря на все усилия. И тем более бессмысленно оказалось просить пропустить внутрь их компанию стражей единственных ворот – двух огромных человекообразных земляных элементалей размером с циклопов, удар кулака которых мог бы, наверное, смять в лепёшку танк. Кое-что они разглядели с ветвей раскидистого дуба, но немногое – столетний великан рос метрах в двухстах от Полигона, и ближе не оказалось ни одного подходящего дерева. Наверное, так сделали специально – чтобы ученики не лазили, куда не следует.

Однако сегодня – другое дело. Весь их курс топает по лесной дорожке, следуя за ковром-самолетом, и гиганты-элементали предусмотрительно распахивают створки ворот – каждая, наверное, весом в добрую сотню тонн. Внутри Полигон оказался не слишком презентабельным: из растительности – лишь небольшая рощица чахлых деревьев, да несколько лужаек увядшей травы. Остальное – пустыня: либо каменная, либо песчаная, вся изрытая воронками, как будто сюда регулярно наведывались бомбардировщики. В некоторых местах поверхность ещё и оплавлена, причем жаром настолько сильным, что стала походить на стекло.

– Совсем как при атомном взрыве, – прокомментировал Олаф. – Надеюсь, наши глубокоуважаемые учителя не балуются экспериментами с расщеплением ядер.

– Откуда знаешь? Неужто в пустыне Невада или Семипалатинске умудрился побывать?

– Разве обязательно, чтобы знать о чем-то, посещать соответствующие места? Просто читал научно-популярные заметки, снабжённые красочными снимками, да ещё видел в музее самый натуральный кусок сплавившейся породы, оставшегося после испытания ядерной бомбы.

Наконец Асфарг нашел участок более-менее ровного плато, и его ковер остановился.