Остров Беринга

Глава 1 Юдомский крест

1 апреля 1738 года, Охотск

– Весна называется, – проворчал капитан Алексей Чириков, поплотнее кутаясь в видавшую виды епанчу. – Дома-то, поди, уже снег сошел. Солнышком землю пригрело, теплой землей пахнет…

– Да. Студено, – коротко отозвался старший лейтенант Ваксель, не поворачивая головы к попутчику. – Однако ж оно и к лучшему.

– К лучшему?!

– Куда как обидней было б снова впустую на берегу сидеть.

– Может, ты и прав, Ксаверий Лаврентьевич, – вздохнул Чириков.

Чем больше он узнавал Вакселя, тем больше менял свое мнение о «шведишке». В начале огромного пути Чириков Вакселя недолюбливал: все же швед, а после Северной войны моряку к бывшим врагам приязнь иметь трудно. Да и уж больно тот был сух и высокомерен. Шутка ли, – в любую погоду, в любом месте носил мундир, завитые букли и шляпу, с нижними чинами (да и с вышними, впрочем) якшался лишь по делам служебным, и выглядел, шельмец, всегда так, словно перенесся прямиком из Санкт-Петербурга.

Экспедиция, растянувшаяся на долгие годы, вмещала людей всяких. Вместе с Берингом ехали на бесконечных подводах свежеиспеченные офицеры, вчерашние мальчишки, и бывалые, знававшие лютые сибирские зимы казаки. Ехали служивые – кузнецы, плотники, конюхи, лесорубы. От Тобольска приняли до полутора тысяч ссыльных – угрюмых, страшных. И, говаривали, когда от Усть-Кута ссыльные убегать стали, Ваксель распорядился через каждые двадцать верст ставить виселицы, «чтоб неповадно было».

Однако своими глазами Чирикову другое увидеть довелось. Путь от Якутска до Охотска морем оказался заказан – так и не смогли отряды, посланные вниз по Лене, морского сообщения разведать. Погибли многие. Погибли, истощенные скорбутом[4] в устье Хатанги Василий и Таня Прончищевы, так и не сумев пройти морским путем от Лены к Енисею. А потому Беринг принял решение продолжить путь сушей. И еще два бесконечных года лейтенант Ваксель руководил переброской грузов из Якутска в Охотск.

«Ежели Господь и хотел наказать нас за грехи наши тяжкие, то и наказал нас здесь. Юдомским крестом!» – однажды Чириков услышал эту в сердцах брошенную кем-то из казаков фразу, и она занозой засела в груди. Все снаряжение двух экспедиций – людей, лошадей, провиант, такелаж будущих судов – надо было перебросить из Якутска в Юдомский Крест, – небольшое селение в двадцати немецких милях от Якутска, на реке Юдоме, а оттуда – в Охотск, выбранный Берингом гаванью для постройки судов.

Отряд капитана Мартына Шпанберга вышел в Охотск загодя, чтобы построить суда для путешествия в Японию и заложить корабли для Американской экспедиции. Вестовые привозили оттуда все более и более раздраженные требования: не хватает людей, инструмента, провианта, якорей, канатов… Единственный проходимый путь – санный, по льду замерзших рек: прорубать в дикой тайге просеки было делом безнадежным. Для лошадей, на которых первоначально решили перевозить груз, в Юдомском Кресте не оказалось должных запасов корма. Беринг застрял в Якутске, разбираясь с очередным доносом.

На Вакселя сыпались упреки, распоряжения одно несуразней другого: поворачивать назад в Якутск, послать отряд для разведки судоходного пути к берегам Охотского моря… Сам Чириков считал, что надо до последнего дня использовать открытую воду, чтобы – хоть на тунгусских каяках! – сплавляться в Охотск. Но Ваксель вместо того тратил драгоценное время и занимался делом вовсе глупым – через каждые две версты ставил по берегу Юдомы верстовые избы, словно бы из множества дел его более всего заботили удобства вестовых Шпанберга.

Чирикову тогда казалось, что это конец. Что придется возвращаться, так и не выполнив миссии, ради которой вся эта огромная масса людей оказалась здесь. Он крепко повздорил с Вакселем, наговорил черт знает чего. Огромный швед не спорил, – молчал, тяжело глядя льдистыми глазами.

Снег, как и предсказывал Чириков, лег рано и крепко. И вот поползли по Юдоме, точно огромные заснеженные улитки, запряженные в сани люди. Только тогда до Чирикова дошел запоздало смысл постройки этих «теплушек», где охмелевшие от мороза и тяжкой работы люди получали чарку и краюху хлеба, чтобы одолеть следующий перегон.

Тридцать три тысячи пудов груза переправил Ваксель в Юдомский крест в ту зиму. Какой ценой – говорить не приходилось, достаточно было взглянуть на ряды крестов за околицей Юдомского острога. Но страшно было бы даже представить, как можно было бы решить иначе…

Чириков приехал на Юдому уже следом. Однако не довелось и трех дней отдохнуть: от Беринга пришел приказ немедля ехать вместе с Вакселем в Охотск, где «нашему делу зело препоны чинят».

Зимой пробираться по нехоженой тайге – наверняка пропасть. Единственным средством передвижения оставались реки. Ехали в санях по льду небольшой речки Урак. Ваксель был по обыкновению молчалив и выглядел донельзя измотанным, так что все разговоры сходили на нет. На недолгих привалах в густых зимних сумерках ложились сразу и спали мертвым сном, не боясь ни волков, ни медведей.