Остроумный Основьяненко

Лишь когда прошло несколько лет и выяснилось, что участия Фризмана избежать невозможно и без него издание не осуществится никогда, вдова поэта Л. С. Карась-Чичибабина обратилась к нему с просьбой спасти книгу. Он не заставил себя уговаривать, в самые сжатые сроки написал сопроводительную статью; мобилизовав свой богатый опыт, усовершенствовал до требуемого уровня комментарий и таким образом обеспечил быстрый выпуск книги в свет.

Редакция, в глазах которой он пользовался неоспоримым авторитетом, тут же предложила ему не ограничиваться сделанным, а подготовить следующий памятник. Вот тут он и принял, можно сказать, судьбоносное решение – предложил издать в серии «Литературные памятники» внушительный том прозы Квитки-Основьяненко. Он стремился этим внести свой вклад и в укрепление престижа украинской литературы. К тому времени в серии вышло уже около тысячи книг, русская, английская, французская литературы были представлены десятками изданий, а украинские писатели удостоились этой чести лишь дважды: в 1983 г. были выпушены повести Стефаника, а через 30 лет – Чичибабин.

Его идея получила поддержку, «памятник» в момент написания этой статьи находится в работе. При подготовке данного издания автору выпала большая удача. Дело в том, что Квитка выпустил при жизни две книжки «Малороссийских повестей», которыми первоначально и предполагалось ограничиться. А Фризману удалось установить, что писатель подготовил к печати и третью книжку, которая сохранилась в его архиве и была включена в корпус «памятника», и его объем благодаря этому увеличился до 55 печатных листов.

Но цель, которую ставил перед собой подготовитель, – воскресить внимание к наследию замечательного украинского писателя – достигалась этим лишь частично. Сопроводительная статья, даже насчитывавшая более чем 100 страниц, целостную характеристику Квитки в себя вместить не могла. И он написал монографию, которую вы сейчас держите в руках. Ее особенность не только в том, что она содержит целостный анализ прозаического наследия Квитки, но и в том, что в ней выдвинут на первый план малоизвестный материал, который дает возможность увидеть Квитку как достояние, гордость и певца Харькова.

Разумеется, и в возникновении, и в реализации этого замысла не последнюю роль сыграл харьковский патриотизм автора. Ведь он жил и вырос недалеко от кладбища, на котором похоронен наш великий земляк, и необычный, но величественный камень, установленный на его могиле, врезался в детскую память будущего литературоведа раньше, чем он прочел первую из повестей Квитки.

На протяжении более чем полувекового творческого пути Л. Г. Фризман был и остается поныне гражданином и демократом в самом подлинном смысле этих слов. С юности для него было характерно острое восприятие и переживание проблем общественной жизни, неуемные поиски истины и справедливости, нетерпимость ко лжи, лицемерию и ханжеству властей. Он распечатывал, распространял и пропагандировал непубликуемые и находившиеся под запретом стихи Ахматовой, Бродского, Слуцкого, Чичибабина, Галича, Высоцкого, Губермана, Алешковского, чем не раз привлекал к себе внимание органов государственной безопасности. Из его статей выуживали скрытую антисоветчину, именовавшуюся в те времена «неконтролируемым подтекстом». Одна из этих статей была запрещена по указанию высшей идеологической инстанции – Агитпропа ЦК КПСС, после чего его фамилия приобрела такую дурную славу, что ему долго пришлось печататься только под псевдонимом.

После крушения советской власти многие цензурные путы исчезли, а идеологический надзор заметно ослабел. Но болезненные социальные коллизии продолжали существовать, острый разлад между деспотическими нравами властей и демократическими устремлениями прогрессивных слоев общества никуда не делся. Разбирая сборник публицистических этюдов Фризмана «Эти семь лет», его коллега и литературный спутник В. Юхт отмечал, что его автор «сражался на два фронта. С одной стороны, коммунизм всех оттенков: от розового до красно-коричневого. С другой же – пещерный национализм. В новом тысячелетии коммунистический реванш едва ли способен стать реальной угрозой. Зато ксенофобия разрастается, как бурьян на заброшенном поле».

Статей на актуальные политические темы Фризман написал многие десятки. Печатавшиеся в таких изданиях, как «2000», «Время», «Событие», «Грани», «Дикое поле» и других, они, однако, не остались достоянием лишь украинского читателя. Их многократно и регулярно публиковали за рубежом, особенно в Канаде – в газетах, выходящих в Ванкувере и Торонто. Большой резонанс в Украине и за рубежом вызвала книга Леонида Фризмана «Такая судьба. Еврейская тема в русской литературе», вышедшая в 2015 году в издательстве «Фолио» и содержащая анализ сотен больших и маленьких произведений, напечатанных на протяжении более полутора столетий – от Отечественной войны 1812 года до крушения советской власти.