Оставленные

— Да, были моменты, когда мне хотелось большего.

— Черт, я упустила шанс. Посчитала тебя недотрогой.

— А я и в самом деле недотрога.

— Да уж теперь-то конечно. Это мне понятно. Теперь ты болезненно переживаешь, что некоторое время думал о ком-то кроме жены. Но разве это означает, что я не могу летать с тобой, разговаривать, иной раз и малость выпить? Мы могли бы вернуться к тем отношениям, которые были у нас с тобой раньше, за исключением того, что у тебя уже не будет никаких задних мыслей.

— Но это же не значит, что ты не можешь разговаривать со мной, или работать со мной, когда у нас совпадает график. Если бы я не хотел видеть тебя, я не пригласил бы тебя на обед.

— Я все прекрасно понимаю, Рейфорд. Ты никак не решаешься произнести банальную фразу «будем друзьями».

— И не только друзьями, больше.

— Что же еще?

— Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.

— Я уже сказала, что больше не хочу такой близости. Я не думаю, что ты станешь ухлестывать за мной после того, как исчезла твоя жена, но я также не хочу, чтобы меня третировали.

— Но я ведь не третирую тебя, раз пригласил на обед.

— А почему ты не приглашал меня раньше? Рейфорд промолчал.

— Ну?

— Раньше это было неудобно, — пробормотал он.

— А теперь стало неудобно встретиться в другом месте?

— Честно говоря, да. Но я очень хочу поговорить с тобой, и совсем не о том, чтобы распрощаться.

— Ты считаешь, что любопытство заставит меня приехать, Рейфорд? Я скажу тебе прямо: я отказываюсь. Я буду занята. Прими мои сожаления, 'ibi понимаешь, произошло то, что должно было произойти.

— Пожалуйста, Хетти. Мы хотим с тобой встретиться. Я хочу тебя видеть.

— Рейфорд, не надо переживать. В Нью-Йорк много рейсов. Я не буду делать никаких акробатических трюков, чтобы попасть на твои. Пожалуй, наоборот. Я постараюсь избегать их.

— Хетти, не надо так поступать.

— Да уж, конечно, именно так я и сделаю. Не переживай. Я была бы не прочь встретиться с Хлоей, но ведь ты наверняка почувствовал себя обязанным рассказать ей, что однажды чуть было не влюбился в меня.

— Хетти, ты можешь послушать меня еще одну минуту? Пожалуйста.

— Нет.

— Я хочу, чтобы ты пришла в четверг вечером. Я действительно должен сообщить тебе нечто очень важное.

— Скажи сейчас.

— Не по телефону.

— Тогда я не приду.

— Но если я скажу в общих чертах, ты придешь?

— Смотря в чем дело.

— Ладно, дело в том, что я понял, в чем причина исчезновений. Я хочу, чтобы и тебе открылась истина. Хетти долго хранила гробовое молчание.

— Ты там часом не стал каким-нибудь фанатиком? На этот раз пришлось задуматься Рейфорду.

Вообще-то ответить, пожалуй, следовало «да», но он не собирался признаваться в этом.

— Ты ведь неплохо знаешь меня, Хетти.

— Мне казалось, что да.

— Поверь мне, ты не потеряешь время зря.

— Скажи мне главное, и тогда я отвечу, захочу ли я слушать остальное.

— Нет, — ответил Рейфорд, удивляясь собственной решимости. — Я скажу это только лично, а не по телефону.

— Тогда я не приду.

— Хетти!

— Пока, Рейфорд.

— Хет…

Она повесила трубку.

Глава 16

— Я бы не сделал этого ни для кого другого, кроме тебя, — сказал Стив Планк после того, как он и Бак поблагодарили Мардж и разделились, чтобы сесть в разные такси. — Я не знаю, долго ли я смогу морочить им голову и притворяться, что я кто-то другой, так что ты не задерживайся.

— Не беспокойся.

Стив с аккредационными документами Бака на имя Джорджа Орешковича взял такси первым. Он отправился прямо в отель «Плаза», где заявит, что у него назначена встреча с Карпатиу. Бак надеялся, что Стива тут же арестуют как Камерона Уильямса, и это откроет ему, Баку, дорогу. Если охрана потребует у Бака удостоверение, он покажет им удостоверение Стива Планка. Оба они понимали, что их план не слишком надежен, но Бак хотел сделать все возможное, чтобы власти его не выдали, а Скотланд-Ярд не сфабриковал обвинение в убийстве Алана Томпкинса, а может быть, заодно еще и Дирка Бертона.

Бак попросил своего таксиста постоять еще минуту после того как Стив отправился к отелю. Он подъехал к отелю, окруженному полицейскими мигалками, «воронками», машинами без опознавательных знаков. Когда он проходил через толпу зевак, полиция, заломив Стиву руки за спину, уже тащила его вниз по ступенькам.

— Я же вам говорю, — кричав Стив, — что мое имя Орешкович!

— Мы знаем, кто вы такой, Уильямс! Пожалейте свою глотку.

— Но это не Кем Уильямс, идиоты, это — Стив Планк! — крикнул один из репортеров.

— Да, это я! — согласился Планк. — Я — босс Уильямса!

— Да-да, это вы, — сказал некто в штатском, заталкивая его в машину без опознавательного знака.

Баку удалось миновать того репортера, который опознал Планка, но когда он вошел внутрь и подошел к внутреннему телефону, чтобы позвонить Розенцвейгу, другой журналист, Эрик Миллер, завертелся около него и стал шепотом спрашивать:

— Уильямс, в чем дело? Копы только что выволокли твоего босса отсюда, утверждая, что он — это ты!

— Сделай одолжение, — сказал Бак, — посиди здесь полчасика, я буду тебе очень обязан.