Оставленные

— Я надеялся, что ты не станешь спрашивать. Ко мне приходил человек, которых вы в Америке называете киллерами.

— Крутой?

— Вот именно.

— Он угрожал тебе?

— Да. Он сказал, что если я не хочу, чтобы со мной и моей семьей случилось то же самое, что с моим другом, я должен делать то, что он мне скажет. Боюсь, что это был тот самый человек, который убил Дирка.

— Да, наверняка, это был он. Но почему ты не написал рапорт об угрозе?

— Я собирался, но решил сначала кое-что предпринять сам. Я сказал ему, что он может не беспокоиться насчет меня. Но на следующий день я отправился на биржу и попросил, чтобы меня принял Тодд-Котран.

— Сам Великий Человек?

— Собственной персоной. Конечно, у меня не было на это полномочий, но я заявил, что по делу Скотланд-Ярда, и он принял меня. Его кабинет производил мрачное впечатление. Сплошное красное дерево и темно-зеленые занавески. Я сразу перешел к делу. Я сказал ему: «Сэр, я убежден, что вашего служащего убили». — «Вот что я скажу тебе, кореш…» — это слово употребляют кокни в обращении друг к другу, но совсем не люди его статуса по отношению ко мне. Во всяком случае, он сказал: «Вот что я скажу тебе, кореш. Когда в следующий раз кто-то навестит тебя дома в десять вечера, вроде того джентльмена, который был у тебя вчера, передай ему от меня привет, ладно?»

— А ты что сказал?

— А что я мог сказать? Я был так ошеломлен, что у меня отнялся язык. Я только смотрел на него и кивал. «А вдобавок, — сказал он, — передай вашему другу Уильямсу, чтобы он держался подальше». Я переспросил: «Уильямсу»? — как будто не понял, о ком он говорит.

— Кто-то подслушивал телефон Дирка.

— Никаких сомнений. Потом он сказал еще: «Если его придется уговаривать, скажите ему, что я так же неравнодушен, как и он, к его отцу и Джеффу». Это твой брат?

Бак кивнул.

— И ты смотался?

— А что было делать? Я попытался разыграть крутого парня. Я сказал: «А если у меня магнитофон, и я записал наш разговор?» Он ответил абсолютно спокойно: «Он был бы уже зафиксирован детектором на металл». Я говорю: «У меня прекрасная память, я все запишу». А он в ответ: «Рискуешь, кореш. Кому поверят, тебе или мне? Даже Марианна не поверит тебе, конечно, если она будет настолько здорова, чтобы вообще что-либо понимать…»

— Марианна?

— Моя сестра. Но я не дошел еще и до половины. Ему нужно было довести дело до конца. Он позвонил моему капитану по громкоговорящему телефону и сказал ему: «Салливен, если один из твоих людей пришел ко мне в офис и утомляет меня, что мне делать?» И Салливен, один из моих кумиров, отозвался, как малый ребенок, он сказал: «Мистер Тодд Котран, сэр, делайте с ним, что считаете нужным». Тогда Тодд Котран спросил: «А что, если я прикончу его тут на месте?» Салливен ответил: «Сэр, я не сомневаюсь, что это будет оправданное убийство». Учти при этом — Тодд Котран говорил по телефону со Скотланд-Ярдом, где записывается каждый телефонный звонок, и Тодд Котран это знает. А если, говорит, это Алан Томпкинс? Вот так прямо, без околичностей. И Салливен отвечает: «Я тотчас прибуду и сам уберу труп…» Ну, вот я тебе нарисовал всю картину.

— Так что тебе не к кому больше обратиться.

— Совершенно не к кому.

— Предполагается, что и я подожму хвост и дам деру. Алан кивнул:

— Я должен доложить Тодд Котрану, что я тебя проинформировал. Он полагает, что ты покинешь Англию ближайшим рейсом.

— А если я этого не сделаю?

— Я не буду тебя выталкивать, но не даю никаких гарантий.

Бак отодвинул в сторону тарелку и придвинул стул.

— Алан, ты меня плохо знаешь. Но ты должен знать, что я не из тех людей, кто спокойно проглотит такое.

— Как раз этого я и боялся. Я тоже не из таких, но куда деваться? Что мне делать? Ты думаешь, что ты можешь на кого-то положиться, но можно ли что-то сделать в этой ситуации? А если это свидетельствует о том, что Дирк был прав, что он чересчур близко подобрался к каким-то тайнам, куда это ведет? Не связан ли с этим твой Стонагал? И еще другие финансисты, с которыми они встречаются? Учти, они могут купить кого угодно. Я читал про ваших чикагских гангстеров, как они покупали полицейских, судей, политиков. Никто не мог их тронуть.

Бак кивнул. Их не мог тронуть никто, кроме тех, кого было невозможно купить.

— Неподкупные?

— Они были моими героями, — сказал Бак.

— И моими тоже, — отозвался Алан, — вот поэтому я и стал следователем. Но если Скотланд-Ярд оказался отхожим местом, куда мне деваться?

Бак положил подбородок на руки.

— Как ты думаешь за тобой наблюдали, выслеживали?

— Я проверял. По-моему, пока нет.

— Кому-нибудь известно, где мы сейчас находимся?

— Я пытался определить, нет ли за нами хвоста. Как профессионал, думаю, что мы ушли незамеченными. А что ты собираешься делать. Камерон?

— Похоже, пока что я мало что могу предпринять. Может быть, я улечу под другим именем, сыграю спектакль для тех, кого это интересует, что я из упрямства остался здесь.

— И что это даст тебе?