Оставленные

Он включил автоответчик и услышал те же самые сообщения, которые получил в аэропорту «О'Хара», плюс свое послание. Собственный голос прозвучал для него как-то странно. Он почувствовал в нем ноты обреченности, как будто он не всерьез посылал сообщение жене и сыну, а делал это лишь для виду, механически.

Рейфорд боялся подниматься наверх. Шаркающей походкой он прошел через общую комнату ко входу в гараж. Вот если бы на месте не оказалось машины… Действительно, одной не было. Может, она куда-то уехала!? Рейфорд тяжелыми шагами вошел внутрь гаража. Оказалось, что на месте нет его собственного Бэ-эм-вэ. На нем он добрался до аэропорта накануне. Его доставят, когда восстановится движение на дорогах.

Два других автомобиля были в гараже — автомобиль Айрин и тот, которым пользовалась Хлоя, когда бывала дома. На месте были и все «транспортные средства» Рейми — четырехколесный велосипед, снегоход, мопед. Рейфорд с сожалением вспомнил о том, как часто он нарушал обещание провести время вместе с Рейми. У него была масса поводов пожалеть об этом.

Бак Уильямс нашел материал, который он искал на диске, как раз к тому моменту, когда подошла его очередь к стойке администратора клуба «Панкон». В ходе многодневного интервью Бак однажды затронул вопрос о том, пытаются ли другие страны завоевать расположение д-ра Розенцвейга в расчете получить его формулу для собственной выгоды.

— Тут есть один интересный аспект, — согласился Розенцвейг, подмигнув, меня очень позабавил визит самого вице-президента Соединенных Штатов. Он предлагал удостоить меня чести представить лично президенту, встретить военным парадом, присвоить звание и все такое. Он дипломатично умалчивал о том, что я должен дать взамен, но подразумевалось, что буду обязан ему всем, не так ли? Очень много говорилось, каким другом Израиля были Соединенные Штаты в течение десятилетий. И это действительно так, не правда ли? Как я мог с ним спорить? Я сделал вид, что воспринимаю все эти награды и благодеяния как относящиеся ко мне лично, и скромно отказался от них. Я ужасно скромный, так ведь, молодой человек?

Старик громко рассмеялся над самим собой. Потом рассказал еще несколько историй о посещениях высокопоставленных особ, изо всех сил старавшихся очаровать его.

— Был ли кто-нибудь из них искренним? — спросил Бак. — Произвел ли кто-либо на вас впечатление?

— Да, — ответил Розенцвейг без тени сомнения, — один человек из непонятной, но вызывающей удивление страны — Румынии. Я не знаю, был ли он послан официально или приехал по собственной инициативе. Я предполагаю последнее, поскольку это был самого низкого ранга чиновник из всех, кого я принимал после моего награждения. Это было одной из причин, по которой я согласился встретиться с ним. Он сам просил об аудиенции и не был направлен по каналам обычного политического протокола.

— Кто же это был?

— Николае Карпатиу.

— Карпатиу? Это похоже на…

— Да, именно как Карпатские горы. Вы должны согласиться, что это очень мелодичное имя. Мне он показался очаровательным и вместе с тем скромным человеком. Совсем не как я!

Он снова рассмеялся.

— Я никогда не слышал о нем.

— Вы еще обязательно услышите, обязательно! Бак попытался получить от старика немного больше сведений:

— Потому что он…

— Просто он действительно производит впечатление;

это все, что я могу о нем сказать.

— И при том он всего лишь дипломат низкого ранга?

— Он — депутат нижней палаты Румынского парламента.

— Сената?

— Нет, сенат — это верхняя палата.

— Да, конечно.

— Не расстраивайтесь, что вы не знаете его, хотя вы и журналист-международник. Его знают только в Румынии, да еще некоторые дилетанты в политике вроде меня. Тут есть нечто, что я хотел бы проанализировать.

— В свободное время?

— Конечно. Но еще до того, как я познакомился с ним, мне было известно, что в палате депутатов — так называется нижняя палата Румынского парламента есть человек, активно участвующий в движении за мир и разоружение. Но я не знал, как его зовут. Мне кажется, что его целью является всеобщее разоружение, которому мы, израильтяне, не доверяем. Конечно, сначала он должен добиться разоружения собственной страны, что вам вряд ли удастся увидеть даже до конца вашей жизни. Кстати, он вашего возраста. Блондин, с голубыми глазами настоящий римлянин, потомок выходцев из Древнего Рима еще до монгольского нашествия, которое испортило их породу.

— Что вам больше всего в нем понравилось?

— Сейчас скажу, — отозвался Розенцвейг. — Он владеет ивритом не хуже, чем родным языком. Свободно говорит по-английски. Владеет еще несколькими языками, как он сказал мне. Он получил превосходное образование, к тому же постоянно занимается самообразованием по широкому кругу вопросов. Кроме того, он симпатичный человек. Очень жизнерадостный. Очень порядочный. Очень открытый.

— Чего он хотел от вас?