Остаться в живых…

Стекло на иллюминаторе было «неслабое». Так с ходу, рукоятью ножа не возьмешь, думать надо. Если кто не пробовал разбить что-то прочное под водой – настоятельно рекомендуется попробовать, для получения экспериментальных подтверждений действия законов физики. В частности о движении тел в плотных средах. Иллюминатор был задраен изнутри и плюс ко всему зарос так, что даже найти его кромку было задачей непростой! Но с ней Пименов справился, поковыряв окаменевшие наслоения острием своего десантного ножа. А вот как и чем разбить стеклышко толщиной миллиметров шесть-семь – в голову не приходило. Молотком в воде не полупасишь… Зубилом? По зубилу тоже надо бить молотком или чем-то тяжелым… Не камень же со дна сюда тащить? Хотя, можно и камень… Соскоблив с поверхности стекла часть отложений, Губатый прижался «стеклом» маски к очищенному участку, старательно подсвечивая себе фонарем.

Ничего…

В луче мутного, желтоватого света, кося круглым глазом, проплыла довольно крупная рыба. Был виден край стола (или рундука? Нет, скорее всего именно стола!), непонятные обломки. Медленно сокращая и вздувая пышные прозрачные капюшоны, мимо прошествовали четыре медузы – красивые, с розовой окантовкой по краю. Наискосок, через луч, неровными скачками пронеслась бледная, как дама в обмороке, креветка.

Если сейф и стоял в этой каюте, то рассмотреть его отсюда было невозможно. Оставалось полагаться на точность сведений, добытых в архивах Ельцовым, да на знаменитый авось, который по сию пору их выносил. То, что они нашли «Ноту», уже было реверансом судьбы. А если ещё повезет проникнуть внутрь! Губатому не хотелось думать о том, как на такой глубине вскрывать герметичный сейф старой работы. Честно говоря, и соображений особых-то не было по этому поводу. Проблемы надо решать по мере их поступления. Вот найдется это древнее изделие, тогда и думать будем. Пока что задача номер один – разбить стекло и проникнуть в каюту Чердынцева.

Размышляя над тем, как и чем расколотить прочную стеклянную пластину, Пименов продолжал продвигаться вдоль борта пакетбота, по направлению к кормовому срезу, проверяя рукой иллюминаторы на предмет целостности. Шестой от трапа иллюминатор был сорван с петель, и стекло в нем отсутствовало. Пименов откинул искореженную металлическую рамку в сторону и осторожно просунул в дрожащий мрак руку с фонарем и часть туловища – насколько ему позволяли баллоны.

Он не мог точно вспомнить, кому принадлежала эта каюта. Очевидно, что комсоставу – для прочих существовали общие кубрики – но если судить по ней, обстановка на судне была близка к спартанской.

Площадью помещение не превышало семи-восьми квадратных метров. Откидная, не очень широкая полка-кровать, письменный стол, совсем крошечный, напоминающий бюро… Дверной проем свободен, завален неизвестно чем только нижний угол. Значит, можно выйти в коридор, повернуть направо и, проплыв восемь с лишним метров, достичь дверей в каюту Викентия Павловича. Теоретически, разумеется. Открыть двери, проникнуть внутрь, открыть иллюминатор изнутри и придумать, как через этот самый иллюминатор вытащить наружу тяжеленный, здоровущий железный ящик, и поднять его на борт «Тайны». Последнее действие как раз вызывало наименьшее количество вопросов. На бывшем водолазном боте была кран-балка, ранее использовавшаяся по прямому назначению, были у Губатого в запасе купленные по случаю воздушные мешки, наподобие тех больших воздушных понтонов, какими поднимают со дна моря затонувшие суда. Суда не суда, а сто и даже 200 килограммов груза эти мешки поднимут играючи – наполнялись они из баллонов, в которых проходила мудреная химическая реакция, и взлетали к поверхности подобно метеозондам, за считанные секунды. Но в помещениях «Ноты» эти мешки были бесполезны… Сейф должен оказаться снаружи. Но как? Искать легких путей в жизни Губатому явно не придется!

Пименов еще раз примерился – да, со «спаркой» в каюту не проникнуть, и в коридор, скорее всего, не пронырнуть. Нужен баллон-«одиночка», малой емкости – с ним можно рискнуть пробраться внутрь корпуса; но удастся ли с ним пройти коридор – еще вопрос.

Завибрировал компьютер на кисти, и, бросив на него взгляд, Пименов заторопился наверх.

На поверхности их ждал сюрприз.

Вернее, еще приближаясь к темному пятну днище «Адвенчера», они заметили мельтешение рыбы вокруг лодки и темные пятна, замутнившие воду. Ельцов совета Губатого все же послушал – блевал не в лодку, а аккурат через борт, к вящему восторгу рыбьей мелочи. «Резинку» основательно качало, но не мелкой зыбью, как вчера, а тяжелой, перекатывающейся под поверхностью, как мышцы под кожей, морской волной.

Кормление Ихтиандра архивных дел мастер осуществлял по всем правилам, с подветренной стороны, поэтому Губатый и Изотова поднялись в лодку с наветренной.

– Ну что? – спросил Ельцов голосом, похожим на стон.– Что там?

Он снова был бледен – теперь синяк выделялся еще сильнее и казался бы нарисованным, если бы не опухшая бровь и скула.