Остаться собой

— Хрен угадал, мудень пучеглазый, — я оскалился. — У тебя мозгов не хватит поставить щит Эллисона, защищающий и от магического и от физического воздействия, а также позволяющий атаковать, не снимая его. И, нет, ты не помнишь и половины моих приемов. Я тебе сейчас твои слова в глотку забью. Ты очень быстро научишься уважать чужих матерей, — процедил я и вскочил на ноги.

Палка оказалась молодой березкой, без ветвей. Подхватив ее, я, продолжая улыбаться, подошел к стоящей за щитом пятерке, которая пыталась атаковать, но ее заклятья рассыпались, едва коснувшись стены щита, не покидая его пределов.

— А знаешь, какой самый большой минус того убожества, которое ты здесь изобразил? — я остановился не границе, закрытой щитом. — Он может пропускать физические тела. При определенных условиях, конечно. И, если у соперника рядом стоит маг земли. — Земля у моих ног зашевелилась и из-под нее выстрелил корень какого-то растения. — Или он сам является магом земли. — Второй корень вырвался, извиваясь, из земли уже за щитом, на который навалился изнутри, разрывая тонкую воздушную структуру, стремясь присоединиться к своему товарищу на той стороне. Под напором направляемых магией, но не являющими проявлениями магии, корней, щит разошелся, открывая довольно большую щель, способную пропустить взрослого человека. — Упс.

Я вошел в эту щель, а Водников вернул отвисшую челюсть на место, и с ходу попытался накинуть мне на шею воздушный аркан. Его миньоны также решили больше не церемониться и обрушили на меня весь арсенал заклинаний, которые успели уже изучить. В замкнутом пространстве сферы щита запахло озоном и со всех сторон полетели далеко не безобидные заклятья. Вот только я тоже накинул на себя щит, прежде чем войти сюда. Он позволял мне действовать физически, а использовать магию я и сам не собирался. Мне нужно было как следует выпустить пар и сделать это как можно основательнее.

Сбоку раздался крик, это кто-то из этой тупой пятерки попал в товарища. Я даже не посмотрел на то, жив он или нет, вот еще. Пускай потом сами разбираются, так же как и виновного определяют, от чьего именно заклинания тот кони двинул. А если он просто ранен, то ему повезло. Снова полыхнуло и еще двое прилегли отдохнуть.

Глядя на взбледнувшего Водникова, которому не хватило ума снять щит и валить отсюда так, чтобы пятки сверкали, я нанес первый удар единственному оставшемуся на ногах дружку. Метил я по ногам, по коленным чашечкам. Взвыв, он начал заваливаться на землю, а я добавил ему в нижнюю челюсть, ломая ее в двух местах, так, чтобы он до Нового года через трубочку питался. Уже даже не воя, а поскуливая, этот идиот с памятью рыбки, которую надо постоянно освежать, повалился на землю мне под ноги. Я оттолкнул его ногой с дороги, одновременно посылая голема к Водникову, чтобы тот все-таки не успел сбежать. Он вскрикнул, когда земля снова зашевелилась и его ступни ушли в нее, сковывая передвижение. Ради этого я скинул щит, который высосал из меня почти всю энергию, которая еще оставалась после тренировки у Кольцова, но этот идиот даже не заметил, что я снова стал уязвим для его магических атак.

— А вот теперь, когда твои друзья нас больше не побеспокоят, побеседуем. Хотя я подозреваю, что они тебе такие же друзья, как олень льву, но это к нашему делу не относится. — Я резко ударил его по левой руке, очень близко к локтевому суставу. Послышался хруст. — Не ори, переломы даже в муниципальных клиниках прекрасно лечатся. Почему ты начал этот разговор про то, что с моим дедом может что-то случится? Ты что-то знаешь?

— Ты что дебил? Я ничего не знаю! — заорал он, но как-то слишком быстро он это сделал.

— И почему я тебе не верю? — проговорил я задумчиво, и резким ударом раздробил ему коленную чашечку на той же стороне, на которой недавно сломал руку. — Откуда ты знаешь, что с моим дедом что-то случилось? Говори, живо, — одно из заклятий его дружков — огненная гремучка продолжало извиваться на земле, громко треща и испуская искры во все стороны, что обеспечивало нам необходимую конфиденциальность — наш разговор не был слышан за пределами все еще стоящего щита.

— Да пошел ты, — Водников упал на здоровое колено, с трудом сдерживая вопль и глядя на меня с ненавистью. — Я просто хотел тебя поддеть...

— Нет, Славик, — ласково проговорил я, поудобнее перехватывая палку, которую я использовал как дубину, — ты не просто так хотел меня задеть. Иначе в твою не слишком умную голову это пришло бы раньше. А то, что тебе пришло в голову такое сейчас, означает только одно, ты что-то знаешь. Говори, лучше по-хорошему. Иначе я буду тебе ломать кости одну за одно, пока до тебя не дойдет одна простая истина — ты зря со мной связался. — Водников сжал зубы. — Как знаешь, — и я резким ударом переломил ему обе кости предплечья на второй руке. При этом поморщился, я хотел сломать одну, чтобы он прочувствовал всю прелесть, когда пришла бы пора для второй. И сразу же замахнулся, чтобы сломать плечевую на этой же руке.