Остап Бендер и Воронцовский дворец

Кинулись, а достать ни бензина, ни спирта не могут. Всё для броневиков своих беляки забрали. Поэтому, как сейчас помню, управляющий сел в экипаж и в порт. Что он там делал, что там говорил мне не ведомо. А когда вернулся, то этот самый автомобиль, нагруженный доверху банковским грузом, зацепили двумя конями, да так и покатили его. Но уже не в грузовой порт, а в Рыбачью гавань, что по-нынешнему Шмидтом она называется. Ну всех сотрудников повели туда, охранять значит. Кто с наганом, кто с ружьем, кто с винтовкой, кто без и того, и другого, в том числе приказали идти и мне. Проводить, значит этот автомобиль до парохода. Приехали, благополучно, остановились на пристани. Тут же стоял небольшой пароход такой. С трубой, а из неё дым клубил. Вот это и был «Святитель», гражданин из прокуратуры. И начали всё сгружать, с автомобильной упряжки и носить на этот пароход. Чтобы уплыть поскорее, как мы понимали. Охрану возле парохода выставили. Двоих с винтовками. Ну и я, и швейцар наш, помер недавно, царствие ему небесное, хороший мужик был, тоже начал таскать мешки о деньгами, чемоданы, документы бумажные, на этот «Святитель».

А тут слышим, громкий разговор начался управляющего с капитаном «Святителя». Поняли, управляющий свое, а капитан свое, нельзя, мол, выходит в море, шторм там сильный разыгрался. Дело к вечеру, судно перегружено, мол, надо ждать. Вот и начали ждать. А море играет и играет, и день, и два, и три… Не припомню. А этот пароход банковский так и покачивался у пристани Рыбачьей, ожидая, когда ему дадут добро на выход из устья Кальмиуса. Вот такая история, гражданин Данилович, какую я вам рассказал.

— Ну, хорошо, Афанасий Самсонович, очень интересно вы рассказали. А вот когда вы вместе со швейцаром покойным перетаскивали с автомобиля на катер всё банковское: мешки, чемоданы чувствовали ли вы, по тяжести я имею ввиду, золото скажем…

— Эх, конечно же было, были три чемодана тяжеленные, которые мы с покойником вдвоем и втаскивали на этот катер, как вы пароход называете. И еще я забыл вам сказать, ведь пароконным автомобилем этим самым делали не одну ходку из банка в Рыбачыо, а две. Так что было там. И деньги в мешках, на ощупь чувствовались пачки, и разные бухгалтерские бумаги в папках. Ну а что ценное помельче, то, как заметили мы, сам управляющий господин… ох, фамилия у него чудная, сейчас не припомню, так он со своим главным кассиром шкатулки так и держали в руках, несли сами на этот самый катер.

— Еще вопрос, Афанасий Самсонович. Вы в охране не стояли?

— Зачем? Охраняли эти самые банковские, как их…

— Инкассаторы?

— Ага, инкассаторы, так те и стояли с ружьями и охраняли.

— Так что же так все три дня и стояли? Их же сменяли, подменяли, наверное?

— А как же, и нас с покойником подрядили, нам по винтовке дали. Он и я в мировую не новички были как с оружием обращаться. Тоже стояли в охране этого самого катера «Святитель».

— Ну, а может быть, что-то произошло до того, как он уплыл в море? Может быть ограбление было этого самого банковского катера?

— Да нет… — задумался Афанасий Самсонович. — Вроде не было чего такого. Правда, перед самыми уплытием катера, ни я, ни покойник в охране не стояли. А вот этот самый, ин… как вы говорите…

— Инкассатор.

— Инкассатор, то тот рассказал, что вечером за ночь до уплытия катера утром, управляющий и его главные банковские, были очень недовольны и возмущались, что на катер погрузилась группа офицеров. Банковские возражали, но офицерье грубо с ними обошлись, как будто. А что там происходило еще ночью, катер ведь отплывал утром, а это было с вечера, когда группа офицерья туда навалилась.

— Так вы говорите, Афанасий Самсонович, это вам рассказал инкассатор Кирилл Петрович?

— Да-да, он и рассказывал такое, давненько с ним не виделись. Где сейчас служит не могу сказать.

Так Кнопов вышел на инкассатора Кирилла Петровича, которого он разыскал в Сталино. Они встретились с ним в огромном трехэтажном здании Госбанка, где тот служил в охране. И вот что он Кнопову рассказал:

— Возглавлял группу офицеров есаул. Не обращая внимания на протесты капитана и управляющего, которые доказывали документами, что катер предназначен для специального рейса, они располагались в кают-компании и учинили попойку. Пьянствовали там до поздней ночи. Затем есаул, фамилия которого была Аваров, если я не ошибаюсь, когда он так представился капитану с управляющим, вышел с двумя офицерами к нам. Мы несли охрану у катера на причале. Есаул приказал нам сдать офицерам наше дежурство. А не только сдать, но и отдать офицерам наши винтовки. А затем с криком и руганью нас прогнали не только от катера, но и с самой пристани. Есаул Аваров шел за нами, в руке держал наган, а другой рукой похлопывал плеткой по своим сапогам и все время, пока мы шли, приговаривал: «Вон отсюда! Вон! А то перестреляю, как бандитов». И нам ничего не оставалось другого, как убраться от пьяного офицерья восвояси. Потом, как выяснилось, этот есаул являлся сыном банковского счетовода Ибрагима Аварова.

Наступила пауза в рассказе Кирилла Петровича и Кнопов спросил: