Останься со мной навсегда

— Ты сказал, тот песочный замок, который я построила на пляже, был похож на дом, в котором мы жили в Риме?

— Он был его точной копией, Вероника.

— Тогда почему я не помню тот дом?

Он подавил вздох и заставил себя улыбнуться.

— Думаю, нет ничего страшного в том, что ты не помнишь наш дом, — дом наверняка тебя помнит.

Ее ресницы дрогнули, и в глазах зажегся лихорадочный блеск.

— Послушай, Габриэле, я подумала… Может, я сама вспомню все, если мы вернемся туда? Знаешь, я не хочу, чтобы ты рассказывал мне обо мне… о нас. Я хочу вспомнить все сама. Потому что когда ты рассказываешь, мне кажется, я слушаю чью-то чужую историю — чужую, а не мою…

— Ты действительно хочешь вернуться в Рим? — Он обнял ее и крепко прижал к себе. — Ты действительно этого хочешь, Вероника?

— Я хочу вернуться, Габриэле, — только я сама не знаю, куда. — Она сжала руками свои виски. — Мне так трудно во всем разобраться… У меня в голове ужасная путаница, Габриэле.

— Мы вместе распутаем ее, Вероника. — Он взял ее руки и прижал к своим щекам. — Знаешь, что мы с тобой сделаем? — Он улыбнулся внезапной мысли, пришедшей ему в голову. — Мы притворимся, что только что встретились, и проживем заново все, что было у нас тогда. Будем ездить по тем же улицам, по которым катались тогда, ужинать в ресторанах, в которых ужинали тогда, заедем в магазины, в которых тогда покупали для тебя одежду… Я думаю, знакомые места помогут тебе вспомнить… — Он на секунду умолк и добавил, понизив голос: — Вполне возможно, что я ошибся, когда решил увезти тебя из Рима.

— Но нам было очень хорошо здесь, Габриэле, — возразила она.

— Ты права — нам было очень хорошо здесь. — Он посмотрел поверх ее головы на звездное небо в окне. — Нам было очень хорошо здесь, но теперь пришло время возвращаться домой. Ты знаешь, что до Рождества осталось чуть больше недели?.. А Рождество всегда надо праздновать дома.

После эпизода с Марко Констанс больше не выходила на прогулку. В течение последующих трех дней она безвылазно сидела в своем номере, перебирая в памяти события тех далеких весенних дней, когда Габриэле был рядом, или слушая музыку — она купила себе проигрыватель и кое-какие пластинки. Ноктюрн Листа «Грезы Любви» упорно твердил ей о чем-то, что все еще могло бы у нее быть…

Ее мысли помимо ее собственной воли нередко возвращались к Марко. И всякий раз, думая о нем, она испытывала странное чувство, будто в ее жизни еще может случиться что-то хорошее… Смешно, да и только — этот мальчик годился ей в сыновья, он был даже моложе ее дочери. Наверняка он уже и думать забыл о ней. Такой парень, как он, мог найти себе сколько угодно девушек, не менее красивых, чем она, и с более естественным лицом.

В то утро, устав от своего затворничества, она решила выйти за покупками. Ей бы не помешало приобрести кое-что из одежды: ее гардероб, хоть он и состоял только из очень дорогих и модных вещей, вовсе не был обширен, ведь она не привезла с собой из Нью-Йорка ровно ничего, а здесь, в Риме, купила только самое необходимое — в первое время она была слишком поглощена этим возвращением в прошлое, чтобы думать о чем-то другом. День был пасмурным, и шел мокрый снег. Облачившись в свою норковую шубу, она спустилась вниз.

Она увидела его, выходя из лифта. Он стоял в вестибюле, облокотившись о стойку, и разговаривал с хозяином пансиона. На нем была кожаная куртка очень стильного покроя и джинсы. Чисто машинально она отметила про себя, что некоторые предметы одежды не выходят из моды и всегда смотрятся очень современно. Во времена ее юности такие вещи тоже были в ходу.

Марко заметил ее, только когда она уже поравнялась со стойкой. Резко выпрямившись, он повернулся к ней и одарил ее такой обаятельной улыбкой, что у нее захватило дух.

— Что ты здесь делаешь? — осведомилась она как можно спокойнее, надеясь, что ее тон не выдает ее возбуждения.

— Пытаюсь выяснить, в каком номере ты проживаешь, — невозмутимо ответил он, не сводя с нее восхищенного взгляда своих дымчато-серых глаз, которые сегодня почему-то отливали синевой. — Только мне все никак не удавалось убедить этого синьора, — он кивнул в сторону хозяина пансиона, — что я не какой-нибудь преступник, не собираюсь грабить тебя и вообще причинить тебе вред. Он, кажется, заподозрил меня в чем-то дурном, а все лишь потому, что я не знаю твоей фамилии.

— Я просто не понял, о ком вы говорите, — извиняющимся тоном заметил хозяин пансиона.

— А как же не поняли! Я сказал вам, что ищу девушку по имени Констанс с длинными светлыми волосами и с таким красивым лицом, что можно просто обалдеть. Или у вас в данный момент проживает не одна Констанс со светлыми волосами и обалденно красивым лицом?

Констанс стало не по себе от комплиментов по поводу ее нового лица… Но ведь ни Марко, ни хозяин пансиона, ни вообще кто бы то ни было здесь не знали, что это лицо не принадлежит ей на самом деле.