Останься со мной!

– Теннис, – широко улыбнулся мне Гюлар. – Мы оба с ним завзятые игроки. Однажды столкнулись на корте, разговорились – и с тех пор стали неразлучны. Но почему вы им интересуетесь, моя дорогая? Неужели ему удалось завладеть вашим вниманием?

– Он был на моем концерте, – пояснила я, не забыв напустить в глаза туману и едва заметно, но так, чтобы от Гюлара это ни за что не укрылось, мечтательно вздохнуть. – И я подумала…

– Ах, вероломный ишак! – тут же рассвирепел Фарух. – Подло действовать за спиной друга! Ведь он знал, как вы, ваш талант и красота вскружили мне голову…

– О, бросьте, – заступилась я за Саенко, сознательно раздувая негодование Гюлара, – он ничего такого не делал, просто сидел в ложе.

Тот, как и было рассчитано, и не думал успокаиваться, и продолжал бормотать:

– Аллах вас убереги – купиться на обаяние этого распутника! Он пустой, легкомысленный человек, которого в жизни интересуют лишь удовольствия. Если же вас ослепляет его положение – уверяю вас, оно весьма шатко! Я, признаться, удивлен, почему его вообще до сих пор держат на такой важной службе, если все дни он проводит, тратя время на теннис, женщин, развлечения и удовольствия.

– Фарух, Фарух… – с легкой укоризной протянула я. – Я-то думала, вы с Виктором друзья. Нельзя быть таким ревнивым!

Гюлар опомнился, сообразил, что наговорил лишнего, и принялся расшаркиваться:

– Прощу прощения, дорогая моя. Мое поведение недопустимо и удручающе. Разумеется, Виктор…

– Ох, – заговорщицки шепнул я. – Не извиняйтесь. Честно говоря, я обожаю сплетни! Расскажите мне еще про кого-нибудь из служащих российской миссии в Турции. Говорят, вы завсегдатай на приемах в посольстве. Вот, скажем… м-мм… про Завьялова?

– Этот старый… – вскинулся Гюлар но тут же оборвал себя, смешался и с притворным стыдом произнес:

– Ходят слухи, что этот человек подвержен содомскому греху. Разумеется, я как турецкий парень, получивший европейское образование…

Боже, да сколько же еще раз он подчеркнет это важнейшее достижение своей жизни?!

– Как человек, получивший европейское образование, разумеется, принимаю и разделяю толерантные взгляды на… свободу отношений, но есть вещи, которые на столь высоком посту…

– Вот оно что! А как насчет самого посла?

Я упомянула еще нескольких персон, с которыми успела познакомиться в первый вечер в посольстве.

Гюлар разошелся не на шутку. Вскоре ему уже и не нужно было задавать наводящих вопросов, он полностью переключился на монолог, выдавая все новые и новые слухи и сплетни обо всех российских подданных, с которыми ему довелось пообщаться. Я поддакивала, ахала, то возмущалась, то изумлялась, побуждая его не останавливаться, словно пораженная его осведомленностью.

Он так увлекся, что пару раз даже споткнулся на великолепном тысячелетнем мраморном полу. Лицо его раскраснелось, хищные усы стояли дыбом. Зрелище он являл собой невероятно комичное – этакий мультяшный персонаж.

Наконец, мы вышли на знаменитый балкон Хюррем-султан, откуда открывался прекрасный вид на Босфор.

Солнце яростно слепило глаза, стоя прямо над нашими головами. Внизу, далеко под нами, плыли по синей глади корабли, так же как и много сотен лет назад. Только тогда это были юркие галеры, а сейчас – современные лайнеры.

На мгновение мне почудилось, что я странным образом оказалась именно на том месте, где и должна была находиться. Как будто я попала домой, обрела, наконец, утраченную половинку души…

Хюррем-султан, великая возлюбленная, великая жена великого правителя. Иногда мне кажется, что мы с ней очень похожи, хотя вряд ли бы подружились.

Однако долго наслаждаться красотами моего любимого города я не могла. И потому обернулась к разомлевшему от жары и открывавшегося нам живописного вида Фаруху.

– А что вы скажете насчет Радевича? – наконец, вставила я. – Как там еще его называют – Лорд? Неужели и про него вам известен порочащий секрет? Мне говорили, что этот человек славится кристальной честностью.

– Что может быть подозрительнее незапятнанной репутации? – тут же воодушевился Фарух. – Посудите сами, все мы – живые люди, со своими слабостями. У одного это женщины, у другого – азартные игры, у третьего – наркотики. Вы верите в безупречность? Я, признаться, нисколько. И когда я встречаю такого человека, как Олег Радевич… Человека, который, живя в самом сердце Востока, среди средоточия красоты и удовольствий, в городе может быть замечен разве что… на стамбульском рынке Гранд Базар… Он, представьте себе, страстно любит готовить и всегда сам придирчиво выбирает специи! Так вот, когда я встречаю такого человека, мой опыт подсказывает мне – ни на йоту ему не доверять. Если чья-то репутация кристально чиста – это может означать лишь одно: он изрядно потрудился, чтобы создать такую видимость. Для чего она ему нужна – вот в чем вопрос? Вероятнее всего, для того, чтобы получить доступ к удовольствиям более высокого порядка.

– Какие же это удовольствия? – распахнула я глаза.