Останься со мной!

По означенному адресу мы обнаружили типовую многоэтажку, довольно-таки раздолбанную на вид. Дом явно давно не ремонтировали, стены в подъезде были исписаны глубокомысленными народными воззваниями и комментариями. Многие окна – с трещинами в стеклах. Кое-где стекла и вовсе выбиты, а проем наскоро заколочен фанерой…

Квартира, которая была нам нужна, находилась на восьмом этаже.

Я поднялась на лифте, Радевич пошел по лестнице, чтобы не пропустить нашего студента-медика, если он будет спускаться пешком.

Однако ни на лестнице, ни в лифте никто нам не встретился.

Зато на лестничной площадке дверь нужной нам квартиры вдруг отворилась, какой-то парень – явно не тот, кого мы искали: низкорослый, коренастый крепыш – обернулся на пороге, крикнул в квартиру по-турецки: «Хасан, я ушел», хлопнул дверью и, насвистывая, пронесся мимо нас по коридору.

Скорее всего, это был сосед Хасана по квартире.

Что ж, тем лучше. Путь свободен!

Закрыть дверь на ключ спешивший сосед не потрудился. А мы, раз уж так вышло, не затруднили себя стуком в верь.

Квартира оказалась типичным жильем двух студентов: страшный бардак, месиво из кроссовок, кед и сандалий на полу в прихожей, коробки из-под пиццы в углу, постеры на стенах, орущая откуда-то с кухни музыка.

Входя, я нечаянно задела плечом стоячую вешалку, увешанную ветровками, олимпийками и кепками. Та глухо брякнула о стену, и тут же из кухни заорал по-турецки молодой веселый голос:

– Опять что-то забыл, придурок?

Мы с Радевичем обменялись быстрыми понимающими взглядами и двинулись в сторону кухни.

Из дверного проема тянуло дымом и поджаренным хлебом. Хасан Шахин – на этот раз это уж точно был он, я узнала эту длинную угловатую фигуру и зачесанные за уши темные вихры – тощий, гибкий, одетый в лишь кое-как цеплявшиеся за выступающие бедренные косточки шорты, увлеченно колдовал у плиты. Со сковородки брызнуло масло, парень, выругавшись, отпрыгнул.

И увидел нас, застывших в проеме.

Если у меня и были какие-то сомнения по поводу того, правильно ли мы угадали человека, сделавшего Олегу укол, то теперь они рассеялись окончательно. Потому что официант, увидев Радевича, переменился в лице так, словно перед ним на его собственной кухне предстал вдруг каменный гость. Лицо его вытянулось, челюсть отпала вниз, глаза вылезли из орбит, по коже разлилась зеленоватая бледность.

– Я… Это не я… Я вас не знаю… – тут же забормотал он, принимаясь нелепо пятиться назад, выставив вперед деревянную лопаточку, которой до этого шуровал по сковородке.

– Зато мы тебя знаем, – обворожительно улыбнулась я и выкрутила рукоять плиты, гася огонь.

Масло на сковороде еще немного пощелкало, поплевалось и затихло.

Парень, кажется, немного взял себя в руки, задышал ровнее и нахально вскинул подбородок:

– Кто вы такие? Уходите, не то я вызову полицию.

– Непременно уйдем, Хасан, – заверила я. – Как только ты сообщишь нам, кто приказал тебе сделать укол вот этому человеку, – я кивнула на Радевича. – Или скажешь, что ты его впервые видишь?

– Я не понимаю, о чем вы…

– На приеме в доме российского консула Саенко?

– Убирайтесь отсюда, я не знаю никакого консула…

Этот спектакль пора было кончать. Стало очевидно, что по-хорошему Хасан Шахин, как бы ни был испуган, ничего не расскажет.

Значит, нужно переходить к следующему этапу нашей милой беседы. И в эту секунду я, коротко взглянув на Олега, вдруг отчетливо поняла, что мне не хочется этого делать.

Не перед ним.

Я варилась в этом котле вот уже двенадцать лет! Я давно перестала быть трепетной фиалкой и испытывать ужас и брезгливость перед грязной работой. Мне приходилось стрелять в людей, избивать людей, убивать людей, применять болевые приемы на людях – все что угодно, чтобы выпытать необходимые мне секреты. Давно прошли те времена, когда после подобных операций я давилась всхлипами и пачками заглатывала успокоительное. Я научилась относиться к этому, как к одному из малоприятных аспектов работы, усилием воли отключаться и просто выполнять задание.

Но сейчас, когда рядом со мной стоял Олег, мне вдруг впервые за много лет стало муторно от того, что мне предстоит сейчас хладнокровно причинить боль другому человеку.

Вероятно, из-за этих так несвоевременно охвативших меня рефлексий я помедлила лишних пару секунд, и Олег успел раньше меня. Одним прыжком он добрался до Хасана, ухватил его сзади за шею, пригибая голову книзу, а второй рукой приставил дуло к виску незадачливого официанта. Шахин взвыл, моментально позеленел, забился, как припадочный, но Олег ощутимо тряхнул его, призывая к тишине, и вкрадчиво произнес:

– Это чтобы освежить тебе память. Итак, скажешь, кто тебя подослал?

Парень снова завыл и задергался. В его причитаниях с трудом можно было разобрать все те же «не знаю», «отпустите», «полицию». Но тут уж я покончила с дурацкими сомнениями, схватила со стола нож, одним движением перерезала провод стоявшего на столе тостера и быстро скрутила Хасану руки за спиной белым электрошнуром.