Останься со мной

Жму плечами. Да, я зажравшийся сукин сын, которого уже ничем не удивить, не впечатлить и не заинтересовать. Почти ничем. Сейчас вот мне очень интересно, но сижу словно истукан, опасаясь сказать лишнее слово и спугнуть. А еще мне чертовски хочется прикоснуться к ее волосам…

– Между прочим, там твоя принцесса сюрприз тебе подготовила.

– Я рад, – сарказм прорывается наружу, и Лерка его чувствует.

Замолкает на несколько секунд, потом прохладно интересуется:

– Не все так сладко в вашем сахарном королевстве?

Королевство дышит на ладан, и в этот раз я не собираюсь его реанимировать. Сидя напротив колючего, нахохлившегося Ежика, я окончательно понимаю, что наелся идеальности и жизни по правилам. Что мои попытки сохранить собственное спокойствие не стоят и выеденного яйца. Пустое. Это не та тишина, которая приносит мир в душу и наполняет счастьем. Это синтетика. Бесплодная пустыня, в которой ничего нет.

– Ты действительно хочешь обсудить мои отношения с Эльвирой?

– Нет, – морщится, будто я ей предложил чего-то гадкого, – меня не интересует ни Эльвира, ни ваши отношения. Просто хотела понять, почему не поехал.

– Не захотел. Потому что не там и не с той, – говорю, а сам в глаза ей смотрю, не отрываясь, – да и на работе проблемы.

Первую часть признания она пропускает между ушей, как нечто несущественное, а вот вариант с работой ее устраивает:

– Теперь все ясно.

Я так старательно создавал и поддерживал образ крутого босса, культивировал его в ней, требуя признания и подчинения, постоянно макал носом в ее несоответствие моему статусу, что она приняла это. И теперь она попросту не видит остального. Или не хочет видеть. Почему-то становится тошно.

– Что тебе ясно, Лер?

– Работа – это святое.

Я не знаю, что сказать, поэтому тяну к себе кружку и делаю глоток кофе. Остыл.

Молчим. Я никак не пойму, что должен говорить, и как себя вести, чтобы ее не отпугнуть. Мне привычнее брать быка за рога и продавливать любые проблемы, решая их так, как нужно мне, но интуиция подсказывает, что сейчас это бесполезно.

Лера будто чувствует, что творится у меня внутри. Читает между строк.

– Демид, – она устало вздыхает, – я никак не могу понять, чего ты от меня хочешь? С чего такое внезапное желание снова общаться? Я все такая же, как и раньше. Бестолковая, наглая, не умеющая себя вести в приличном обществе. Все так же недотягиваю до тебя.

Ни черта не такая. Повзрослела и ей теперь плевать на то, дотягивает она до кого-то или нет.

– Ну почему же? Ты очень изменилась. Такая стала эффектная, деловая…

– Хватит, Демид, – устало отмахивается от моих комплиментов. – не трать время.

Она попросту прекратила мне доверять. Черт, да что ж так неприятно-то? Хотя заслуженно. Я в прошлый раз столько усилий приложил, чтобы отвадить ее, вышвырнуть из своей жизни. Размазал тонким слоем и ноги вытер, пытаясь сохранить то самое искусственное спокойствие и репутацию среди людей, до которых нет никакого дела.

По-моему, я просчитался. Ведь даже сейчас, просто сидя напротив нее, я чувствую себя более целостным и живым. Будто закостеневший панцирь трескается и ссыпается мелкими ошметками.

Она всегда была моим хаосом. Моей искрой, поджигающей изнутри.

…И я чертовски сильно хочу ее вернуть. Не прихоти ради, и не потому, что играет пресловутый инстинкт охотника. Она мне просто нужна. Вся целиком. С дурным характером, поступками на грани разумного, громким хохотом и нелепыми трусами с Ежиком.

Я понимаю это, принимаю, и внезапно успокаиваюсь. На меня опускается то самое спокойствие, за которым я все это время гнался.

Ты тормоз, Барханов! Тормоз! Клинический.

– Чего ты лыбишься? – сердито спрашивает Вознесенская, а я чувствую, как мои губы еще шире растягиваются в улыбке.

Как оказывается все просто, когда откидываешь дурацкие, никому не нужные рамки, и, наконец, признаешься самому себе в собственных слабостях.

Моя слабость – Лерка, и всегда ей была. И если в прошлый раз я этого испугался, то теперь готов идти до конца.

Наши телефоны начинают гудеть одновременно. Синхронно опускаем взгляды. На моем экране фотография Эльвиры, на ее – какого-то белобрысого хлыща.

Смотрим друг на друга. Между нами начинает искрить. Проклятые телефоны продолжают гудеть.

– Лер…

Она поднимает ладонь, жестом обрывая мою фразу и берет свой телефон.

– Я сейчас вернусь, – отходит от столика и до меня доносится ее тихое «Привет, Леш».

Демоны внутри меня тут же принимают боевую стойку. Что за хмырь? Какого черта он ей звонит? И не от него ли были те дурацкие цветы?

Я провожаю ее взглядом и внезапно натыкаюсь на неизменно потного Щеглова. Он как раз зашел в зал и теперь осматривается по сторонам, промакивая лысину платком.

Ему тут намазано что ли? Уже в который раз наши дорожки пересекаются в самых неожиданных местах и именно в тот момент, когда я с Леркой.

Как назло, он меня замечает. Поднимает руку в приветственном жесте и по кой-то фиг направляется ко мне.