Останься со мной

— Мне много не надо. Ты мне выдели комнату где-нибудь подальше. Я постараюсь не мешаться у тебя под ногами.

— Как скажешь.

— И как только все это закончится, я сразу уйду. Чтобы не напрягать своим присутствием.

— Да, естественно. Как только, так сразу. Соберешься и пойдешь.

Почему мне кажется, что в его голосе, несмотря на серьезность момента, звучит насмешка.

Мы выезжаем загород. Пять минут по трассе и ответвление к коттеджному поселку. Общий забор, шлагбаум, КПП с бдительным охранником. Я только успеваю крутить головой, глядя как за окном проплывают дорогие дома. Один круче другого. С ухоженными передними дворами, лужайками, туями и прудиками.

Жизнь как в кино. И мне до сих пор не верится, что это происходит со мной.

Глава 19.3

Глава 19.3

— Чего сидим? — открывает дверь с моей стороны и делает широкий жест, приглашая выйти наружу.

— Я…это…торможу. Не обращай внимания.

Цепкий взгляд останавливается на моем лице. В нем, как всегда, ничего не прочитать. Да я уже и оставила попытки понять, что у Демида в голове. Там такой занавес из льда и бетона, что лучше не соваться. Ковырнешь немного и обломками завалит.

Помню. Пробовала. До сих пор больно.

— Идем уже, — кивает на дом.

Красивый такой! Я имею ввиду дом. Два этажа плюс мансарда. Отделан бежевым и серым кирпичом. Дорожка ухоженная, вдоль нее кусты с какими-то просто нереальными розовыми бутонами. Я не сильна в цветоводстве.

Демид с присущей ему жесткой галантностью, отнимает у меня спортивную сумку, которую я вытаскиваю с заднего сиденья.

— Я сама! — пытаюсь бастовать, но теряю мысль, когда вижу бело-рыжую псину, размером с теленка, которая несется к нам во весь опор.

Все. Я поняла его тонкую подлую задумку. Он специально привез меня, чтобы скормить этому чудовищу.

— Сэм! Стоять!

Куда там! Эта махина, как неслась огромными скачками, так и несется дальше. Смотрит на меня. Кажется, я в ее глазах отражаюсь, как большая сахарная косточка.

— Да чтоб тебя, — Демид загораживает меня собой, хватает собаку за массивный ошейник, пытаясь удержать, — дурень, лохматый!

По-моему, я собралась прилечь в глубоком обмороке. Прямо здесь, на ухоженном ровном газоне.

— Сидеть! — гремит Барханов, и пес наконец подчиняется. Садится, подрагивая и тонко поскуливая, при этом не отрывает от меня восторженного взгляда, — не бойся. Не тронет. Разве что обслюнявит.

— Что-то он тебе не очень подходит, — потихоньку выдыхаю.

— И кто мне, по-твоему, подходит?

— Какой-нибудь чопорный дог. Или доберман на крайний случай. А ты себе сенбернара завел.

— Вообще-то это московская сторожевая. И должен он была вырасти грозным охранником. Только времени не хватило, чтобы заняться его воспитанием.

— Повезло ему…что не хватило, — не могу не подколоть и аккуратно прикасаюсь к широкой, улыбающейся морде. Рука тут же облизана, чуть ли не до локтя.

— Ты ему понравилась, — Демид одобрительно кивает, — он, между прочим, далеко не всем так радуется. Например…

Затыкается, так и на сказав, какой там пример, но я примерно догадываюсь о ком речь. Моментально представляю Воблу. Как она вышагивает по этой дорожке, отбивая четкую дробь своими шикарными шпильками. Это место и она — идеально подходят друг для друга.

Ревность тут как тут. Закрываюсь. Насильно отгоняю ее от себя, напоминая, что прав на нее нет. Желания — тем более. Я бы многое отдала, чтобы ничего не чувствовать к этому мужчине, но сердце все равно замирает, когда смотрю, как он треплет псину по лохматой голове и улыбается. Его улыбка, как наркотик. Редкая, но крышу мигом срывает.

— Хоть кому-то я тут нравлюсь, — ворчу себе под нос и отворачиваюсь.

Мы идем к дверям, а Сэм все это время трется возле меня. То боком прислонится, едва не уронив, то башкой своей шишковатой под колени боднет от избытка чувств. Я только успеваю уворачиваться, но, как ни странно, его присутствие успокаивает и поднимает настроение. Мы с ним точно подружимся.

Внутри я совсем теряюсь, и топчусь возле порога, не зная куда деваться. Потому что в таких хоромах отродясь не была. В холле столько места, что можно три наших квартиры разместить. Потолки высокие, окна огромные, от пола до потолка. Лестница широкая с коваными перилами. Светло, много воздуха. Дорого и сдержано.

— Что скажешь? — он так пристально смотрит, будто ему не все равно, что я думаю о его жилище.

— Бедная та женщина, которой приходится всю эту плантацию отмывать, — выдаю, крутя по сторонам головой, — это ж дворец.

— Не преувеличивай. Просто дом.

— Вот у моей тетки в деревне — там да, просто дом, а у тебя, — поднимаю руки, пытаясь объять необъятное, — фазенда!

Барханов смеется:

— Так еще мое скромное жилище никто не называл. И да, драит все это не бедная изнеможённая непосильной работой женщина, а служба клининга. Причем за хорошие бабки.

— Буржуй, — морщу нос, — может у тебя еще и повариха есть?

— Есть, — соглашается он, и видя, как вытягивается моя физиономия добавляет, — не на каждый день, лишь по особым случаям. Утром я в состоянии и сам себе кофе сделать, на обед я никогда не приезжаю, да и ужинаю в основном за пределами дома.