Останься со мной

— Не можете, потому что у него есть отец, который тебя и на пушечный выстрел не подпустит к своему сыну, — в этом я абсолютно уверена. Барханов делиться не умеет и не будет, — поэтому, прости Леш, что я столько времени водила тебя за нос. Мне было очень приятно твое внимание, но продолжения не будет. Даже дружеского.

Он естественно не понимает, что я стараюсь ради него, поэтому обижается. Отодвигает от себя кружку с недопитым кофе, поднимается и с горечью произносит:

— Ты очень…жестокая. Я ведь тебя действительно любил.

О, уже прошедшее время появилось. Я воспринимаю это как хороший знак и виновато развожу руками:

— Прости.

Леша уходит, а я тяжело вздыхаю и через окно наблюдаю за тем, как он поднимает воротник джинсовой куртки, ежится словно от холода и бредет прочь по набережной.

Мне его очень жалко. Но так будет лучше. Алексей парень хороший — чуткий, внимательный, заботливый, и я уверена, что найдется достойная девушка, с которой у него случиться взаимная любовь.

Еще раз вздыхаю и снова обвожу взглядом присутствующих. Наши маленькие разборки остались незамеченными. Парочка все так же занята только друг другом, тетеньки громко обсуждают новый рецепт лечо, мужчина неспешно листает газету.

Все тихо, спокойно…До тех пор, пока дверь не открывается, и в кафе не входит, вернее вплывает Вобла собственной персоной.

Я в этот момент, как назло пытаюсь отхлебнуть кофе, но давлюсь, кашляю, устраивая самый настоящий фонтан и привлекая внимание абсолютно всех присутствующих, а потом грязная, раскрасневшаяся и со слезами на глазах наблюдаю за тем, как Вобла направляется прямиком ко мне.

Глава 17.3

Глава 17.3

На ней аккуратный бежевый брючный костюм, изящные лодочки и дорогая сумочка на сгибе локтя. На мне — толстовка в кофейных разводах и тушь по щекам. Наглядный пример настоящей леди и чуханки из села Большие Валенки.

Вобла морщит нос, берет с подставки салфетку и небрежно бросает мне:

— Утрись.

Звучит, как ругательство, а я ничего не могу ответить, потому что у меня до сих пор дерет горло и слезы градом. Все, что я могу — взять эту дурацкую салфетку, промокнуть ей глаза, губы и таким же жестом вернуть обратно.

Она возмущенно поднимет брови, когда грязный комок падает ей на рукав.

— Спасибо за участие, — наконец выдавливаю я. Голос не слушается и пропадает, приходится еще раз прокашливаться, — чем обязана?

Вобла не спешит открывать рот. Вместо это ведет по мне медленным взглядом, сканирует, вызывая безотчетное желание прикрыться. У нее глаза такие светлые, холодные, как зимнее небо, в них почти ничего не отражается. Ничего кроме пренебрежения.

— Значит вот ты какая, Валерия.

— Какая?

— Никакая, — убежденно произносит она.

От такой наглости у меня аж макушка дымиться начинает.

— На себя посмотри.

— А что мне смотреть? — разводит руки, демонстрируя себя во всей красе.

Она шикарная. Вот просто шикарная и все тут. Начиная от идеальной фарфоровой кожи и заканчивая маникюром на ухоженных руках. Другая лига. Таких можно показывать по телевизору или печатать на страницах журналов «богатые и красивые».

— Я ведь тебя не сразу узнала, — продолжает задумчиво, но сквозь слова сквозит горечь, — думала там нормальное агентство, а оказалось…

— Отличное агентство!

— Возможно. Только подход к выбору сотрудников совершенно безответственный.

— У тебя забыли спросить.

— Мм, — кивает, как само собой разумеющееся, — еще и хамка. Надеюсь, на нормальном русском языке разговаривать умеешь? А то я быдлятский в школе не учила.

Я краснею. Мне стыдно за себя. За то, что я не умею отшивать с милой улыбкой, вежливо, но так, чтобы потом долго обтекали и не смели приближаться. Мне породы не хватает, выдержки и вообще стержня. Слишком простая для таких игр.

— Я вообще не вижу тем для наших разговоров.

— Ну как же, — Эля ласково улыбается, а глазищи, как у змеи, — одна тема есть. Мой мужчина.

От таких уверенных слов у меня екает под ложечкой. Оказывается, встреча с соперницей лицом к лицу — весьма неприятное занятие. Хотя, какая я ей соперница? Она только появилась, а меня уже душит комплекс неполноценности.

— Что с ним? Заболел?

— С ним все прекрасно. Если не считать приставучей пиявки, которая навязывается на каждом шагу.

— Сочувствую. А я тут причем?

Она строго цокает языком:

— Валерия, не разочаровывай меня.

— Твое разочарование — это последнее, что меня волнует в этой жизни.

— Ладно, скажу напрямую, чтобы тебе сильно не тратить серое вещество. Оставь МОЕГО Демида в покое. Я не знаю, чем ты его привлекла. Скорее всего доступностью, — хладнокровно рассуждает она, — знаешь, как пирожок на один раз. Перехватить в дороге.

Это обидное сравнение. У меня начинают дрожать губы, но я закусываю их и нагло вскидываю подбородок.

— Жаль тебя расстраивать, но одним разом там и не пахнет.

Острый взгляд в мою сторону. Будто ножом пырнула.

— Я понимаю. Распущенность иногда кажется привлекательной. Но ненадолго. Ведь по сути, что ты ему можешь дать? Ничего! Ему нужна другая женщина…

— Ты то откуда знаешь, какая ему нужна, если он тебя на фиг послал?