Осознание – 2

Я пришел в себя в старшем брате реанимационного комплекса ВБНК. Только этот брат был не просто больше. Он был двухместным. Койка за стеклянной перегородкой справа от меня была пуста, чему я, в общем-то, был даже рад. Ну что за интерес проснуться рядом с почти таким же покойником как ты сам. Видно сигнал о пробуждении дошел до сестринской и вскоре надомной уже открыли крышку дав дыхнуть воздухом, не напичканным всяким обеззараживающим составом.

Боясь, что я опять потерял две-три недели своей жизни, я сразу спросил у женщины в свободном белом костюме с бэйджем на груди.

– Сколько я проспал?

Женщина, читая показания комплекса, ответила:

– Двадцать шесть часов. Осколки удалены. Поврежденные ткани сращены, на коже у вас останется навсегда этот небольшой шрам. Вас в коридоре целая делегация дожидается. Человек десять.

– Девушка. – обратился я потому что не мог выдавить из себя ни "уважаемая" ни "женщина". – Кто меня там может ждать кроме родителей? Я в этом мире никому не нужен.

– Как кто? – изумилась она. – Следователи вас ждут, родители, еще там мужчины какие-то.

"Мужчины какие-то" так и не появились в палате реанимации. Мои родители в присутствии следователей держали себя в руках, но только те ушли забрав мои еле выдавленные показания, как мама бросилась причитать, что она, мол, говорила, что "мальчика" в покое не оставят и так далее. Впервые в жизни у меня не было ни сил, ни желания ее успокаивать. Да и что тут скажешь. Не буду же я рассказывать, что стал жертвой очередного спектакля Системы.

Когда меня перевезли в палату для реабилитации родители еще немного посидели рядом со мной и, пообещав заехать на следующий день, ушли. Мама еще долго на пороге утирала слезы и требовала, чтобы я быстро поправлялся. Я обещал постараться. Но с их уходом приключения не закончились. Ко мне в палату без стука прошел незнакомый парень, мой ровесник, в довольно кричащем желтом костюме спортивного кроя и сказал:

– Привет, меня зовут Станислав, я должен с тобой обсудить некоторые моменты.

– А я почему-то подумал что ты меня добить пришел. – выговорил я и выдавил улыбку. – Типа тоже из пикерменов.

Он довольно непринужденно рассмеялся моей шутке и сказал:

– Ну, думаю что сюда они проникнуть не смогут. Я собственно вот по какому делу. Я слышал ты раньше состоял в этой организации?

– А ты кто? – спросил я его.

Парень достал карточку заменяющую ему паспорт и протянул мне. Я же прочитав, что он следователь по особым делам при ЦКИНе буквально понял все сразу.

– Он сбежал? – спросил я с усмешкой.

– Да. – забирая у меня карточку и дивясь моей догадливости сказал парень. – И мы думаем что он причастен к покушению на тебя.

– Вряд ли. – Сказал я. – Он-то, как раз считал себя виноватым передо мной.

– Но на суде ты свидетельствовал против него.

– Нет. – покачал я головой. – Я только подтвердил подлинность пленки. По существу покушения мне нечего было сказать. Я же его тогда не видел. Но я не исключаю, что те, кто в меня стрелял, думают, так же как и ты. Что я свидетельствовал против него.

Парень присел на стул оператора комплекса спасения и призадумался:

– То есть ты исключаешь его роль в этом деле?

– Конечно.

Я вдруг почувствовал себя очень странно. Словно меня посетило какое-то озарение. Словно я сам стал тем, кто, сейчас сбежав и забившись в темнейший угол, дрожал в страхе перед ищущими его. Разглядывая потолок я попытался объяснить молодому следователю.

– Он устал. Нечеловечески устал. Тебе трудно понять, как в наши годы можно устать, чтобы даже вопрос жизни и смерти мало интересовал. – Я перевел взгляд на странно улыбающееся лицо парня и сказал: – Я это еще там понял. Когда мы с ним говорили. Он все время прятался. Он ни разу не выступил против системы, как сбежал из суда. Они больше ничего не натворил и ушел не просто отлежаться и выждать время. А ушел чтобы попробовать жить. Попробовать жить свободным. Жить параллельно нашему миру. Не пересекаясь с нами. Я не слишком образно?

Усмехаясь открыто, парень сказал:

– Если что спишем на посттравматический шок.

Я не видел в этом Станиславе ни угрозы, ни намека на подлость, я честно подумал, что если кто и поймет то только он.

– Если бы это было возможным, надо было дать ему попробовать жить заново. Он бы смог. Он сейчас уже понял, как много ошибок допустил. Что пошел не тем путем, которым стоило бы ходить. А сейчас… Сейчас он наверное думает, что кроме свободы ему ничего и не надо чтобы попробовать жить заново. Он же как-то это все время скрывался.

– Его на днях поймают. – сказал Станислав перебивая меня.

– Да?

Парень покивал и пояснил:

– Там где он сбежал значительная концентрация поисковых систем. Там невозможно не попасться. Наверное потому конвои и расслабленно себя чувствуют. Методики отработаны. Ничего оригинального он выдумать не сможет. Даже если он год просидит на одном месте, то через год стоит ему ступить шаг, и он будет задержан. Но мы рассчитали по его психокарте, что долго он не высидит. Вот и ждем.

Я раздраженно сказал:

– Да я не о том!

– Я понял о чем ты. – уверенно сказал Станислав.

– Неужели…