Особый прием Гурова

– Слушай, а как ты тех троих уложил? Это что? Самбо? Дзюдо? Карате?

– Не знаю, дядя Лера научил. Понимаешь, у геолога жизнь опасная – в тайге ведь можно и с браконьерами, и с беглыми столкнуться. Да и рабочими в партии обычно сиделые идут, с которыми тоже ухо нужно держать востро.

– Ты часто с ним ездил?

– К сожалению, редко – он же большей частью за границей работал, а туда меня никто не пустил бы. Но в России он меня всегда с собой брал, хотя договориться об этом тоже трудов стоило. Ты знаешь, что такое тайга или Северный Урал? Какие там реки? По ним сплавляться не все спортсмены решаются! А переправы? По одной веревке идешь, а за другую держишься! А если сорвешься – верная смерть! Никто не спасет!

– В тайге красиво?

– Сказочно! Лежишь на спине возле костра, а он шишками стреляет! Под тобой толстенный матрас из хвои, аж пружинит, сосны вековые шумят, а на небе звезды! Яркие! Большие! Красота неописуемая!

– Да! – вздохнул Костя. – Завидую я тебе! Столько повидать! Ты, наверное, и верхом ездить умеешь?

– Конечно! И ножи метать, и стрелять!

– И сколько выбиваешь?

– Сто из ста, – лаконично ответил Женя.

– Врешь! – Костя даже на месте подскочил.

– Зачем? – лениво удивился тот. – Это же легко проверить!

– Да, правда, погорячился я, – извиняющимся тоном сказал Константин. – А чего ж ты, как дядька, геологом не стал?

– Я хотел на заочный геологический поступить, чтобы с ним вместе работать, да он запретил. Вот и пришлось идти на экономический, причем на дневной, потому что, как он сказал, студенческая жизнь только один раз бывает.

– А он объяснил, почему не хочет, чтобы ты геологом стал?

– Он никогда ничего не объясняет. Просто говорит: «да» или «нет».

– Расскажи что-нибудь о ваших экспедициях, – попросил Костя.

– Запросто!

Вот так, за разговорами, они время и коротали.

А Никитин, который к вечеру уже просмотрел абсолютно все, теперь сидел, тупо уставившись в стену, и тоскливо думал о своем безрадостном будущем, потому что ничегошеньки полезного узнать из всех возможных справок, документов и выписок не смог. Оставалась одна надежда на Гурова, который не заставил себя ждать. Он появился в управлении морально и физически истощенный, как свежевыжатый лимон, и довольный, как свежевымытый слон. Чего ему стоило убедить человека, что не тому богу он молился и столь уважаемый им Королев – самая последняя на свете мразь, ни в сказке сказать, ни пером описать! Но своего все-таки добился и узнал, где находится компромат. Теперь оставалась сущая ерунда – обрубив все хвосты, его забрать, и вот тогда все те бандюки, что вчера только что не смеялись ему в лицо, будут петь уже на совсем другой лад! Но сегодня ему этого было уже не сделать, вот и предстояло обстоятельно продумать, как добраться до искомого «завтра». Увидев подавленного Володю, он спросил:

– Ты обедал?

Тот только помотал головой – в предчувствии неминуемого провала парень даже голода не ощущал.

– Пошли поедим, – предложил Гурову, и Никитин понуро поплелся за ним в столовую.

Погруженный в свои грустные мысли он ел, не понимая, что именно ест, а вот Лев, наоборот, донельзя довольный собой, ел с аппетитом, но, размышляя о том, как ему забрать компромат, тоже не очень-то обращал внимания на то, что лежит у него на тарелке.

Когда они вернулись в кабинет, Гуров спросил:

– Как я понял, ты ничего не нашел? – На что Никитин виновато кивнул. – Ну, давай, я посмотрю, что тут. А ты иди погуляй! – предложил он, и тот вышел.

Растерянно потоптавшись в коридоре, Володя пошел… Ну, и куда же он мог пойти? Конечно, в камеру! Но по дороге заглянул в столовую, накупил там всякой выпечки и двухлитровый пакет яблочного сока – не с пустыми же руками в гости идти. Увидев, как весело там проводят время Женя и Костя, он невольно им позавидовал, но постепенно включился в общий разговор, и настроение его значительно улучшилось.