Особый контроль

Бассард нахмурился.

– Сказано сильно. Мы давно используем безотходную технологию.

– Ошибаетесь! В Солнечной системе – да, используем, потому что это наш дом, но безотходная технология с замкнутыми циклами водо-, воздухо– и энергоснабжения дорога и применяется нами далеко не на всех планетах колонизируемой зоны. Примеры? Шемали, История, гамма Суинберна…

– Но это же… – начал Морозов. – Простите, я вас перебил.

– Вы правильно поняли. Именно на этих планетах, где не все благополучно с чистотой исследований, с экоэтикой, и проявил себя Наблюдатель. «Зеркала», например, впервые обнаружены на Шемали, хотя есть сведения, что нечто подобное наблюдалось и на Земле, и в Системе. А нарушения экоэтики? Ведь случай с экспедицией Моммы вовсе не единичен! Давайте посмотрим на себя со стороны, какими мы выглядим в глазах Наблюдателя? А то и многих Наблюдателей. Что мы успели сделать великого за двести лет выхода в космос? По-моему, самое великое – это успели кое-где исправить содеянные ошибки! Нет? Я читал дошедшие до нас произведения писателей-фантастов и футурологов прошлых веков. В одном из них говорилось, как Мироздание начинает бороться с нечеловечеством, чтобы сохранить себя, то есть Мироздание, таким, какое оно есть. Верх пессимизма! Мать рождает дитя в надежде, что оно станет заботиться о ней, любить, ценить и помогать. Мы, человечество, – дитя Мироздания, дитя Природы, почему же мы зачастую забываем о ней? Забываем до такое степени, что пробуждается обратная связь Природы, по выражению Филиппа, «глобальная совесть Вселенной», голос которой мы и слышим-то не всегда!

Но наконец заметили. «Зеркальные перевертыши» и все такое прочее. Дали формулировку – Наблюдатель. Да, возможно, это наш старший брат в семье Природы, так давайте же чаще оглядываться на уроки истории, лучше прогнозировать последствия своих действий, чтобы надежды Матери сбылись. Иначе снова когда-нибудь упремся в тупик загаженной среды обитания. «Человек-разрушитель» – красиво звучит? А ведь именно так мы, наверное, выглядим в глазах Наблюдателя!

– Выбирал бы выражения… оратор, – поморщился Бассард. – С экспедицией Моммы надо еще разобраться, а то мы любим вешать ярлыки. Нарушил инструкцию – хищник! Усилил требовательность – эгоист!

Богданов и Йос переглянулись.

– В торжественной речи Станислава, конечно, многовато патетики, – сказал Морозов, подмигивая Томаху, – но во многом он прав. Итак, ваш вывод – нет повода для тревоги?

– Повода нет, и он есть, – подумав, сказал Керри Йос. – Уверен, извне человечеству ничто не грозит. Поэтому поводов для тревоги такого масштаба нет. Наблюдатель в очень деликатной форме – смерть Василия Богданова не в счет – предупредил нас о пагубности экспорта равнодушия, говоря словами Станислава, и тут повод для тревоги есть. Он в нас самих, в нашем отношении ко всему, к чему прикасается человеческая рука.

– Схоластика, – буркнул Бассард. – Психологические этюды. Может, нет никакого Наблюдателя, а все эти ваши «проявления его деятельности» не что иное, как непознанные явления неодушевленной природы, фантазия которой, в отличие от нашей, безгранична.

– Такая мысль уже высказывалась, – мрачно сказал Томах. – Мне лично больше нравится выдвинутая Ромашиным идея глобального галактического поля совести. Все, что мы, люди, делаем, – отражается и преломляется в космосе и возвращается к нам обратной связью в качестве тех самых «психологических этюдов», о которых вы так пренебрежительно отзываетесь, то есть в качестве напоминаний: нельзя быть равнодушным к последствиям своих действий, слишком часто мы обжигаемся на этом; нельзя быть равнодушным к красоте, ибо в результате мы теряем ценнейшие качества души; нельзя быть равнодушным к чужой боли, потому что в этом случае мы в конечном итоге становимся равнодушными к самим себе.

Бассард усмехнулся.

– Ты, Станислав, co своей «теорией равнодушия» становишься в управлении притчей во языцех.

– А знаете, Генри, – сказал Спенсер, усмехаясь в свою очередь, – я с вами не соглашусь.

Бассард промолчал, у него был свой метод доказательства правоты.

– Считаю, что вы действуете правильно, – продолжал Спенсер, не меняя позы. – Но до конца ли вы представляете всю важность открытия Наблюдателя? И те последствия, которые нас ожидают в результате неправильной оценки событий?

В комнату вместе с молчанием вполз зябкий туман тревоги. От стен повеяло холодом и неуютным ощущением скрытно присутствующего среди них Чужого, словно Наблюдатель знал о встрече и встроил свое «зеркало» в одну из стен.

– Может быть, стоит перестраховаться? Дать по всем секторам общий «Шторм», объявить поиск Наблюдателя?

– Экстренные меры для перестраховки не годятся, – покачал головой Морозов. – Прямой угрозы человечеству нет, да и не верю я в то, что такое возможно. Не исключаю, но не верю. Генри может меня упрекнуть в ненаучности моей веры, – Морозов слабо улыбнулся, – но она тоже рождена из фактов. Несмотря ни на что, человечество существует и намерено существовать и впредь!