Особый дар

И вдруг я поняла. Я не слишком хорошо занималась французским в школе, но это здорово помогает, если кто-то повторяет одно и то же, как молитву:

–  Je suis un ^etre humain. Je suis un ^etre humain.

Он повторял снова и снова только эту фразу. В переводе это значит что-то вроде «Я человеческое существо».Он постоянно говорил себе эту фразу, как будто от этого зависела его жизнь.

Возможно, так оно и было. Я беспомощно закрыла глаза и прислонилась головой к двери, плотно прижалась к пластику, из которого была сделана дверь.

Я человеческое существо.

О Боже! Я хотела причинить ему боль, и я попала в самое ранимое место.

Я долго простояла в таком положении, будучи не в состоянии пошевелиться. Потом я оторвалась от двери и пошла назад. Когда я вошла обратно в отсек, меня била дрожь. Я села. Мне хотелось разрыдаться, но слез не было.

Глава 11

Время шло, а я все сидела и смотрела горящими глазами в окно. Промелькнул какой-то город, поезд остановился на запасных путях, которые казались холодными и зловещими в тусклом свете фонарей. Никого не было видно, и, когда раздался глухой свисток проводника, я услышала только, как где-то бесконечно далеко хлопнула дверь. Поезд тронулся.

Наконец, Арманд вернулся. Он стоял в дверях очень бледный и, казалось, был крайне удивлен, увидев меня.

– Ты еще здесь?

Я посмотрела на него:

– А куда мне идти?

Мне показалось, что он задумался, что бы мне на это ответить. Он сел, но теперь уже не напротив меня, у окна, а на место прямо возле двери, чтобы быть как можно дальше от меня. Мне было больно видеть, как он там сидит.

Я помедлила.

– Арманд?

– Да.

– Мне… мне очень жаль. Извини, что я тебе тут такого наговорила.

– Уже хорошо.

– Нет, это нехорошо. Я не должна была этого говорить. Я… я сегодня просто сама не своя от всего, что произошло… вся эта суета…

Я остановилась. Мои слова звучали неубедительно. Так всегда бывает: когда хочешь сказать что-нибудь важное, слов не хватает.

– Кончено, – тихо сказал Арманд. – Сказанного не воротишь, но теперь кончено. Давай больше не будем об этом.

Мы замолчали. Темнота и монотонный убаюкивающий стук колес окутали нас. Казалось, что в нашем распоряжении был весь поезд, как будто мы едем на нем уже целую вечность и будем и дальше так бесконечно ехать.

– Арманд?

– Гмм?

– Расскажи что-нибудь о себе, – попросила я. Он удивленно приподнялся:

– Зачем?

– Просто так, – сказала я. – Мне интересно. Я хочу побольше о тебе узнать.

Он покачал головой, как будто не мог поверить в то, что услышал.

– Что ты имеешь в виду? Обо мне как о личности или о моих телекинетических способностях?

– Твои телекинетические способности я уже прочувствовала, спасибо, – возразила я. – Нет, расскажи что-нибудь о себе, о своих родителях, о своем детстве, чем ты увлекаешься – о чем-нибудь таком.

– Мои родители? – Он выговорил это слово так, как будто услышал его первый раз в жизни. Он замялся. – Что ты хочешь о них узнать?

Я пожала плечами:

– Ну, не знаю. Я не собираюсь тебя допрашивать или что-то в этом роде. Просто расскажи мне что-нибудь. Например, есть ли у тебя брат или сестра? Какая музыка тебе нравится?

– Какая музыка мне нравится? – Он странно посмотрел на меня. Казалось, он был потрясен. – Знаешь, меня об этом никто никогда не спрашивал.

– Ты шутишь.

– Нет, серьезно.

Я наморщила лоб.

– Может быть, во Франции по-другому, но здесь у нас наши ровесники говорят практически только об этом. Ну, еще про фильмы, компьютерные игры и тому подобное.

– Понятия не имею, о чем говорят молодые люди во Франции, – сказал Арманд. – Возможно, об этом же. Но я уже почти не помню, каково это ходить в обычную школу. Я жил в институте с десяти лет. И там никто не расспрашивал меня о семье или о моих музыкальных предпочтениях.

– Правда? Что же, вы ни о чем не разговаривали? Они не спрашивали, как тебе живется?

– Спрашивали, конечно. Они хотели знать массу всего. Но это происходило следующим образом: передо мной клали кипу опросных листов, которые я должен был заполнить. А если приходил кто-нибудь из психологов, чтобы поговорить со мной, то он меня спрашивал: «Ну, Арманд, расскажите же мне что-нибудь о ваших телекинетических способностях. Когда вы впервые обнаружили их? Как они проявляются? Что вы делаете, когда хотите применить их?» Исключительно вопросы такого рода. А на двери моей комнаты висела табличка: "Арманд Дюпре, телекинет"».

– Они действительно обращались к тебе на вы?

– Еще бы. С первого дня моего там пребывания, – кивнул Арманд. – Они уже тогда знали, чем меня купить, эти господа психологи.

– Но ведь это же с ума сойти! Говорить десятилетнему ребенку «вы»!

– У них своя методика. Как ты думаешь, что я чувствовал, когда ко мне подходила целая армия докторов в белых халатах и вежливо обращалась ко мне на «вы» или говорила «месье Арманд»? Им не нужно было меня запирать. Напротив. Еще несколько недель назад им бы пришлось палками гнать меня из института, если бы они захотели, чтобы я ушел.