Особый дар

Вдруг меня охватило ощущение, что Арманда на самом деле не было, что мне все это только снилось. А я по собственному опыту знала, что если во сне начинаешь понимать, что это всего лишь сон, то скоро проснешься.

– Что ты теперь намереваешься делать? – спросила я так спокойно, что это меня развеселило.

Арманд пощупал край парика.

– Еще не знаю, – сознался он. – Я как раз пытаюсь об этом подумать.

– Ладно, можешь ничего не говорить, – сказала я и замахала руками, отказываясь что-либо слушать. – Я полагаю, ты в любом случае дальше отправишься без меня.

Потому что я сейчас проснусь и пойму, что я в своей кровати, и буду несказанно рада, что все это было только сном, что ты ушел туда, куда уходят все герои снов, когда спящий просыпается. Где бы это место ни находилось.

– Почему это?

– Ну, они же теперь знают, что ты здесь, знают, что ты не один, – лихо перечисляла я. – Другими словами, я тебе теперь только в тягость.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– А что ты собираешься делать?

Я пожала плечами:

– Поеду обратно домой, что же еще? – ответила я. – А если ты захочешь оставить парик себе, то по дороге я придумаю какую-нибудь отговорку для мамы.

Арманд немного подумал, потом покачал головой:

– Нет.

– Нет? – я нахмурилась. – Что значит – нет?

Неужели это все-таки не сон?

– Это значит, что я тебя пока не отпускаю.

– Супер. И куда ты собираешься меня с собой тащить? В Южную Америку? В Австралию? А как насчет острова в океане? Ты просто спятил!

Он ничего не ответил, казалось, о чем-то задумался. Мимо проехал худощавый мальчик на скейтборде, неподвижно стоя на нем, как статуя. От него пахнуло терпкой туалетной водой. Мое предположение, что это все же было не сном, а самой настоящей реальностью, в которой я активно участвовала, получило весомое подтверждение. Мне снова стало очень кисло. Господи, эта телекинетия. Ни один человек не поверил бы ни единому моему слову, это было ясно.

– Пойдем, – сказал, наконец, Арманд и пошел вперед.

Я пошла за ним, сконфуженная и в то же время разозленная на него и на себя, на весь мир, обиженная, упорно игнорируя любые его замечания. В конце концов он перестал пытаться со мной заговорить, и так, молча, мы шли по крутым узким улочкам и переулкам, забитым рядами припаркованных машин или одиноко пустующим. Огороженные парковки, ветхие дома и мрачные дворы слились в тусклом свете фонарей в одну зловещую декорацию.

Арманд вдруг стал интересоваться трактирами. Он заглядывал в грязные окна отвратительнейших притонов, открывал дверь то в одном, то в другом, чтобы, бросив взгляд внутрь, снова закрыть ее.

– Мне кажется, у нас больше нет денег, – вспомнила я.

– Да, нету. – Он невозмутимо продолжил шагать дальше.

Я удивилась, но ничего не стала спрашивать. Нет уж. Что касается меня, то, если он собирается провести ревизию всех харчевен Штутгарта, – пожалуйста.

Наконец, он нашел то, что искал. Он кивнул мне, чтобы я следовала за ним, и мы вошли в небольшой вестибюль. Из-за стеклянной двери раздавались громкие разговоры, звон бокалов и дребезжание музыкального проигрывателя, другая дверь вела в туалет, а возле свободной стены стояло то, что искал Арманд, – игровой автомат.

Я ничего не понимала. Арманд пристально посмотрел на пестрый металлический ящик, глаза у него заблестели. Он прочитал правила, осторожно провел пальцами по кнопкам и достал, наконец, кошелек – мойкошелек – и выудил оттуда монетку. Что все это значило? Игровые автоматы были тайной страстью Арманда? Он был настолько одержим азартом, что даже забыл про свой побег?

Казалось, он действительно забыл обо всем на свете, когда бросил монетку и пестрые колесики завертелись. Время от времени он нажимал кнопку «Стоп», колесики останавливались и показывали цифры, игральные карты, разноцветные картинки. Наконец все три остановились и показали один и тот же знак – листок клевера.

Я вздрогнула, и Арманд тоже, когда в автомате зазвенел колокольчик. Потом посыпались монетки, и я поняла: главный приз! Арманд быстрыми четкими движениями стал сгребать деньги в карманы куртки. В это время колесики снова начали вращаться.

Снова главный приз, но на этот раз колокольчик уже не звенел. До меня начало постепенно доходить, что Арманд вовсе не играл. Он телекинетически овладел внутренним устройством автомата и заставлял его выдавать один выигрыш за другим.

Наверное, это было не очень просто, поэтому ему приходилось так сосредоточиваться.

Он выиграл еще пару раз, потом вдруг решил, что довольно, развернулся, открыл дверь и пропустил меня вперед.

– Это было сногсшибательно! – восхищенно нарушила я наше молчание. – Почему ты не стал играть дальше?

– Автомат был пустой, ни больше ни меньше, – спокойно ответил Арманд.

– Пустой? – пораженно спросила я. – Откуда ты знаешь?

– Я могу телекинетически потрогать предметы, которые не вижу. Как будто я их держу в руке.

Я вздохнула.

– Ну да, конечно. Можно было догадаться.