Особый дар

— Всем я вас представлять не стану, — пророкотала Аманда, — постепенно вы с ними перезнакомитесь сами. А сейчас вам надо выпить — ах да, ведь вы не пьете, ну, что-нибудь безалкогольное. Томатный сок?

Но миссис Робертс попросила налить ей тоника — для нее, с точки зрения Тоби, это был выбор довольно изощренный.

Они сидели в большой гостиной, такой уютной от горящего камина. Клэр держалась с ним подчеркнуто холодно, и он понимал почему. Что ж, ее тактичностью можно только восхищаться.

Тоби вручил Аманде подарок: старинную коробочку из веджвуда[39] для пилюль:

— Поздравляю вас с днем рождения, желаю долгих лет жизни.

— Прелесть какая! — воскликнула Аманда. — Я ведь всегда ношу с собой аспирин, просто на всякий случай. Долгих лет, говорите? Сколько же именно? У нас в семье нет долгожителей, но лет на двадцать я, пожалуй, рассчитывать могу.

— Чепуха, — возразил Эдуард, до сих пор почти не открывавший рта, — из вас еще получится величественная восьмидесятилетняя дама.

— Дай вам бог здоровья, милый, как это приятно слышать!

Гости разбились на группки, участники которых время от времени переходили из одной в другую. Только миссис Робертс сидела в кресле, и казалось, ни самый дом, ни гости не производили на нее ни малейшего впечатления — впрочем, Тоби подметил, что лицо ее засветилось от удовольствия, когда она, войдя в холл, увидела на стенах свои картины. Сейчас она была в центре внимания образовавшейся вокруг нее группки: Клэр, Ллэнгейн, Мойра, Эдуард.

У самого Тоби завязался разговор с Питером Коксоном. Нет, говорил Питер, здесь его книга не пользуется таким успехом, как в Америке.

— Притча не понравилась, — пояснил он и добавил с кривой усмешкой: — Двое критиков усмотрели в ней серьезные погрешности против теологии, хотя что они оба, черт их дери, в ней смыслят, ума не приложу.

Подошла Мейзи. Внешне все выглядело вполне обыденно: просто болтает девушка с двумя молодыми людьми. Как жаль, сказала она, что Эйдриан не смог выбраться. Видно, он обречен сидеть в Линкольншире безвыездно.

— Трудно ему приходится, — сказал Тоби.

— А как дела у Боба и Риты?

— Я что-то в последнее время потерял с ними связь. Вероятно, все так же.

— Слышала я про Эйдриана, — вдруг возвестила через всю комнату Клэр, которую никак не удостаивала внимания восседающая на троне миссис Робертс. — Перчик мне рассказывал.

— Ах, так ты знаком с Перчиком? — обратилась Мейзи к Тоби. — Мне он нравится.

— Когда хвалят сына, это просто бальзам для моей души, — включилась в их разговор Мойра Ллэнгейн.

А ее муж спросил Тоби:

— Ну как, молодой человек, пришли вам новые мысли касательно вашего будущего?

— Мыслей у меня целый рой, — ответил Тоби, — но пока они еще не выкристаллизовались.

Стоя спиной к матери, он кожей почувствовал на себе ее острый взгляд.

Но вот гости пошли к столу, и Аманда, удостоверившись, что каждый сел на предназначенное для него место, принялась выполнять функции хозяйки.

— Дети мои, — объявила она, — после того, как мы поедим, Филип (так звали пианиста) нам сыграет, он дал свое любезное согласие и предлагает вам заказывать музыку самим — так сказать, à la carte[40].

Это сообщение вызвало у гостей бурный восторг.

За ленчем подавали яйца ржанки — миссис Робертс они показались подозрительными, а Тоби совершенно безвкусными, — бараньи отбивные, черносмородинный пломбир и оладьи с сыром. Он отметил про себя, что переживания не повлияли на аппетит Мейзи, и это в который раз принесло ему облегчение. Девушки между собой почти не разговаривали. Эдуард был необычно молчалив.

Тоби услышал, как его мать, сидевшая по правую руку от лорда Ллэнгейна, сказала ему:

— Когда готовишь пудинг с мясом и почками, надо точно знать, сколько класть нутряного жира, а сколько муки, это первое дело.

Тост за здоровье Аманды провозглашали трижды. Но когда ленч подходил к концу, поднялся Эдуард, строгий и торжественный:

— Предлагаю еще раз выпить за Аманду. Мы все горячо ее любим. Но я не уверен, что понимаем по-настоящему, сколько она сделала для людей искусства, в особенности для молодых. О себе могу сказать, что она утешала меня в часы испытания и радовалась за меня в дни удач, а такие дни, сами знаете, бывают у каждого из нас. Да, выпадают на нашу долю и удачи, не забывайте об этом. Ее дом — и, да позволено мне будет сказать, дом Мейзи — всегда открыт для всех нас. Жизнь блекнет, все менее щедро одаряет меня. Мое будущее, каким оно видится мне, не слишком меня радует. А этот дом — живое напоминание о золотых днях прошлого. Вот я и прошу вас еще раз выпить за Аманду, чей день рождения мы отмечаем сегодня. Надеюсь, мы будем праздновать его еще раз тридцать и каждый год пить за ее здоровье.

Эдуард поднял бокал, вслед за ним и остальные. Сел он неожиданно с такой поспешностью, словно опасался, что из-под него выдернут стул.

В ответ на его слова Аманда заулыбалась, глаза ее увлажнились — ей вообще ничего не стоило вызвать слезы в любой момент. Ах, какие все они чудесные, какие милые.