Особый агент

И в этот момент пещера сотрясается от недальнего взрыва. На мои повязки сыпятся камушки, вызывая волну боли. Стон вырывается у меня прежде, чем я успеваю стиснуть оставшиеся зубы. Тези осторожно снимает с меня осколки, Кен кричит чтоб все отошли от двери. А где-то в глубине лабиринта гремит еще взрыв, потише и сразу раздается вой сирены. Что же там у них такое происходит? Друзья сгрудились около меня, прикрывая от новых обломков, и тут новый взрыв раздается у самой двери. От толчка моя голова дергается и я проваливаюсь в черноту.

— На счет три ты просыпаешься, — говорит знакомый голос и считает: Раз, два, три!

Я открываю глаза и говорю другу:

— Привет, Мишель!

— Привет, — отзывается он, — сосредоточенно рассматривая что-то в своих приборах. Потом с тем же выражением рассматривает меня и осторожно спрашивает, — Как себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами. Нормально вообще-то. Глаза немного режет с непривычки яркий свет, да слегка тянет розоватые полоски молодой кожи на пальцах, а так — все отлично.

— А что помнишь? — осторожно спрашивает Мария.

— Привет! — повернувшись на голос, внимательно рассматриваю ее. Все так же молода и хороша, а между нами, ей скоро двести. Много лет назад мы договорились звать друг — друга только по имени, хотя на самом деле она моя мать. — Все помню.

И только тут понимаю, что я действительно помню все!

— Как тебя зовут? — серьезно и слегка напряженно спрашивает Мишель.

— Арт, — кратко отвечаю я, и видя, как кривятся его губы, задумчиво продолжаю, — Артез Рази, старший коммуникатор особого отдела межгалактической службы ОПРП.

Мишель облегченно вздыхает и, закрывая прибор, бурчит:

— Когда-нибудь я пристукну тебя за идиотские шуточки!

— Лучше расскажи, что я пропустил! Последнее, что помню, — это взрывы в лабиринтах.

— Мария расскажет. И, если хочешь, не тебе одному. — Обещает Мишель, выходя из комнаты.

— А кому еще? — невинно интересуюсь я.

— Своих новых друзей ты еще не забыл? — лукаво интересуется Мари.

— А разве они здесь? — безразлично интересуюсь, чувствуя, как бешено забилось сердце.

— И не только новые, — смеется она, — но и хорошо забытые старые! Пересядь-ка с этого кресла, чтоб не испугать их!

Да, действительно, специальное медицинское кресло может вызвать подозрение, что перед вами неизлечимый инвалид, хотя в наше время таких не бывает. Но ведь не все осведомлены об этом?! И что мне вовсе не двадцать пять лет, как я думал в последние полгода, и что я никогда не был простым искателем самоцветов?!

— А может и нужно испугать?! — задумчиво бормочу, не вставая с кресла.

Мария вмиг оказывается против меня.

— Если ты действительно так думаешь, — рычит она, — ты либо жесток, либо трус!

Я смотрю в гневные выразительные глаза и ясно понимаю, что именно за это я ее и уважаю.

— Я тебя люблю, — констатирую, поднимаясь с кресла — но я против матриархата!

— Я тоже, — заявляет она, следя, как я, еще немного прихрамывая, топаю к дивану, — но и против патриархата, кстати!

И, устроившись рядом, бросает в свой мику команду дверному автомату.

Широкая дверь отъезжает в сторону и я вижу их всех разом. Все так непривычно чисты и нарядны, что это их даже немного смущает. Увидев нас, они останавливаются и не сговариваясь, пропускают вперед Тези. Она напряженно вглядывается в меня, недоверчиво покачивая головой и неуверенно делает несколько шагов в мою сторону. И вдруг замечает Мари, по хозяйски устроившуюся рядом. Так знакомо взмахнули ресницы и окаменело личико, что невыносимо больно кольнуло сердце. Забыв про еще побаливающую ногу, срываюсь с дивана и поймав начавшую разворот Тези, мягко говорю ей, подталкивая к дивану:

— Знакомься, это моя мама.

— Я Мари! — обнимая Тези за плечи, ласково объясняет вскочившая мать, — и я в самом деле его мама!

— Я могу подтвердить! — уверенно заявляет знакомый голос и я, мгновенно обернувшись, попадаю в крепкие дружеские объятия.

— Гайерт! Как же я рад наконец тебя увидеть! — бормочу, всматриваясь в сильно постаревшее лицо друга. Нужно немного времени, чтоб мику и современная медицина заставили расправиться морщины и согнувшуюся спину. Жаль, что раны в сердце не заживают так быстро.

— Я тоже, — шепчет он, — а вот Жюли...

— Знаю. — Мягко останавливаю Гая, не стоит бередить душу. — Мне Тези рассказала. Только тогда я не понял, что это про тебя. Мне очень жаль, ты же знаешь, как я ее любил.

— Вы что, знакомы? — недоверчиво бурчит Кен, — Как это может быть?!

— Сейчас все расскажем! — я дружески хлопаю его по плечу. — Садись поудобнее, Кен.

И тут же замечаю, что Мари и Тези уже уединились на диване и о чем-то мило щебечут. Ну нет, так мы не договаривались!

— Не переношу матриархат! — притворно грозно рычу, втискиваясь между ними и спрашиваю:

— Ну, кто первый будет рассказывать?

— Простите за опоздание, — извиняется Мишель, входя в комнату, — пациентка задержала.

— Ничего, сегодня я добр и снисходителен, — киваю ему и вдруг, неожиданно для себя, подозрительно интересуюсь: — а кто твоя пациентка?

— Ну и интуиция! — бормочет он, и я, сразу собравшись в комок, решительно требую:

— Ну!

— Касси. — неохотно признается он.