Особый агент

Неожиданное предложение. Однако не стоит отвергать его с ходу. Возможно, из этого может что-нибудь получится, соображаю я и осторожно пробую прозондировать почву:

— Я должен ответить немедленно, или могу подумать над вашим предложением?

— Можешь думать до завтрашнего дня, — усмехается он, — только не в своем замке, а в моем, в подвале. Эй, Заманай! Отведи старика в подвал, да не к тем, кого я собираюсь казнить, а к тем, кто должен подумать!

Дюжий хмурый воин, появившийся на этот крик, красноречиво махнул мне топориком. Пожав плечами, я поднялся с кресла и, не прощаясь с королем, направился к дверям. И, уже выходя из кабинета, лицом к лицу столкнулся с Сапаном. Не ожидавший увидеть меня здесь, дижанец остолбенело замер, отвесив челюсть, и я, подмигнув ему, независимо продефилировал мимо.

Заманай провел меня через приемную, мимо затравленно глянувшего из-за местной книги, свернутой рулончиком, секретаря и равнодушных дижанцев, цедивших свою брагу.

Воин, сидящий у входа в подвал, завидев нас, отложил в сторонку свой топор и принялся откручивать тяжелые винты запора. Еще не поздно садануть ему кулаком по затылку, и развернувшись, приложить Заманая носком ноги в ухо, мелькает малодушная мысль, но, стиснув кулаки я заталкиваю ее подальше, и, внешне спокойный, прохожу впереди своего конвоира в открывшуюся дверь. Крутые ступеньки ведут, закручиваясь спиралью, в подвальные камеры. Около первой из них Заманай останавливается и, наскоро обыскав меня, распахивает дверь. Вот когда я порадовался, что так предусмотрительно сложил все свои штучки в потайные кармашки жилетика!

— Иди туда! — угрюмо бурчит он, и едва я успеваю войти, захлопывает ее, чуть не ударив меня по спине.

Может, все-таки зря я ему не врезал?!

В камере полутемно, и я несколько минут стою возле двери, давая глазам привыкнуть к скудному освещению.

Легкие шаги, быстро приближаясь, шуршат по соломе, разбросанной по полу, и внезапно хлесткая пощечина обжигает мою щеку. И сразу же вторую. Я обхватываю драчуна за плечи одной рукой и, прижав к себе, другой рукой стискиваю его руки. Он извивается, пытаясь меня укусить, и перехватив обе его руки в левую руку, правой я стараюсь держать его на расстоянии. Свет от неяркой лампочки заключенной в металлическую сетку падает на растрепанные длинные локоны и вышитое золотым шелком платье.

Только теперь до меня доходит, что это женщина. Причем хорошо мне знакомая.

— Успокойтесь, Принцесса Дариналь, — увещеваю я драчунью, — Вам все равно не справиться со мной, лучше давайте поговорим спокойно!

— Мне не о чем с вами говорить! — рыдая, выкрикивает она, — Я хочу только одного, убить вас! Это все из-за вас, мой отец в тюрьме, и я и десятки лучших граждан королевства! Эти звери расположились во дворце, как у себя дома! А виноваты во всем вы! Вы! Вы!

У нее, по-моему, начинается самая обыкновенная истерика, а от этого недуга я знаю только одно действенное средство. Повернув принцессу к себе лицом, я с удовольствием возвращаю ей пару хлестких пощечин. Захлебнувшись криком от возмущения, принцесса старается вырваться из моих рук, пытаясь ответить мне тем же, и, когда ей это не удается, заходится горьким плачем.

— Достаточно, Эзарт, — выступая из тени, знакомая фигура Симона ласково обнимает Дариналь за плечи и отводит на широкую скамью, прикрученную к стене.

— Как скажешь, — усмехаюсь я, пробираясь к противоположной, свободной скамье.

Устроившись с возможным комфортом, начинаю рассматривать собратьев по неволе.

А общество то, собралось, вовсе не заурядное! В углу, отвернувшись от остальных, сидит, завернувшись в алый шерстяной плащ, расшитый золотыми вензелями и украшенный застежкой из золота с крупными жемчужинами, сам Маннейг. Почему-то он не счел нужным заступиться за дочь, когда я приводил ее в чувство, похоже, вражда между ними зашла слишком далеко. Неподалеку от него ничком лежит, разом ставший каким-то невзрачным, прежде блистательный Малат. Я узнал его лишь по ярко синему костюму, обильно увешанному разностильными украшениями. Другие скамьи занимают еще двое знакомцев, главный священник храма трех богов, фанатичный Айсел Тии и главный казначей королевства Кегелат Митир, неподкупный воспитанник Симона. Сам Симон, успокоив кое-как принцессу, потихоньку перебирается ко мне на скамью. Мои глаза уже достаточно привыкли к полутьме подземелья, чтоб разглядеть, что соратник заметно прихрамывает и держится за правый бок.

— Что с вами?! — тихонько спрашиваю я, вскакивая и помогая ему сесть, и пока стою, загородив директора от остальной публики, успеваю сунуть ему запасной браслет.

— Спасибо! — отвечает Симон и, прикрыв руку плащом, одевает мику. — Как ты узнал? — шепчет он на межгалактике.

— Послал запрос, — так же тихо отвечаю я.

— Меня немного помяли дижанцы, — на Афийском объясняет Симон — они хотели, чтоб я уговорил Кегелата открыть казну. Пифал дал мне время подумать до завтра, Кегелату тоже. Самозванцу нужны деньги.