Особое задание

Кажется, квартирная хозяйка действительно стесняется меня о чём-то попросить.

– Так ничего страшного. Вы лучше скажите, что нужно сделать. Напрямую.

– Наш старший по кварталу – Митрофан Арсентьевич Селезнев, очень противный человек, – поморщилась хозяйка.

– Тот, что с деревянной ногой? – удивился я.

Отставной полковник, у которого мы получали берданки, таким не выглядел. Вполне себе симпатичный служака. Подумаешь, не навоевался. Зато польза от него – хранит родной город от грабителей и убийц.

– Нет, это другой. Без ноги – Карл Янович Витукевич, он ополчением ведает, из тех, о котором поэт сказал «Слуга царю, отец солдатам!», – усмехнулась женщина. – Я с его младшей дочкой – Ясей, Ядвигой то есть, в гимназии училась. Яська говорила, что отец дома едва ли не строевые смотры устраивал, заставлял дочерей кровати заправлять по-солдатски, а по утрам сокольскую гимнастику делать. – Я не помнил, что такое «сокольская» гимнастика, но на всякий случай покивал. – Яся и Ванда едва дождались, чтобы гимназию закончить, да замуж выйти.

– Понятное дело, с таким папашей захочешь поскорее из дома сбежать, – поддакнул я.

– Ну, это их дело, а сам Карл Янович в русско-японскую сражался, потом в германскую. Крестами награжден, а во время Брусиловского прорыва ему ногу оторвало, и комиссовали его из армии. Вернулся домой, заняться нечем. Но я же вам говорила: когда мы остались без полиции и без милиции, то пришлось охрану домов в свои руки брать. Карл Янович тогда всех обошел, провел собрания, в каждом квартале старшего назначил, чтобы тот списки домовладельцев и график дежурств составил. Карл Янович у властей разрешение вытребовал, чтобы берданки получить и у себя дома склад оружия устроить, он за каждое ружье расписку писал. Если что – его по головке не погладят. Но полковник отвечает лишь за охрану и за оружие. А старшие комитетов, что списки составляли, теперь всем заправляют. Талоны на дрова распределяют, за исправностью электрических проводов следят, деньги собирают за вывоз мусора, дворников нанимают. А сейчас ещё и властям отчитываться должны, кто в домах квартиры снимает.

До меня стало доходить, отчего на меня так быстро вышли местные вооруженные силы, едва не заграбаставшие в армию.

– Вы уж простите меня, Владимир, но я и о вас Митрофану Арсентьевичу сообщила, – виновато вздохнула Галина Витальевна и пояснила: – Вы как с утра ко мне пришли, мы сговорились, а вы за вещами ушли, я сразу к Селезневу и пошла. Так мол и так, будет у меня жилец, молодой мужчина, холостой.

– А как он так быстро умудрился к властям сходить, обо мне сообщить? – удивился я. – Сколько времени я потратил, чтобы за вещами сходить? Час, два от силы.

– А зачем ему куда-то ходить? У Митрофана Арсентьевича в доме стоит телефонный аппарат. Он сразу же телефонировал в городское управление, вот и всё.

Вот о телефонных-то аппаратах я и не подумал. А зря. Если в Череповце есть собственная станция, то уж в Архангельске-то сам бог велел. И номера у господ обывателей никто не снимал. Возьмём на заметку.

То, что белая контрразведка имеет осведомителей среди населения – понятное дело. Но теперь я буду знать, что это дело у них поставлено на широкую ногу. Так, как мне самому бы хотелось сделать в своем городе, но не удалось.

– Владимир, вы на меня не сердитесь? – с беспокойством в голосе спросила Галина Витальевна.

Вместо ответа я вытер руки о полотенце, встал и поцеловал свою хозяйку в щечку. Она зарделась и даже погладила меня по руке. А что, вдовушка ещё очень даже ничего! Но руссо шпионо – облико морале!

– Галина Витальевна, вы сделали то, что и должны были сделать!

И впрямь – зачем сердиться на хозяйку? Если бы не сообщила, её бы дров лишили или от электричества отключили. Зато я теперь точно знаю, кто работает на Военный отдел Северного правительства, стало быть, на контрразведку.

– Хочу вам сказать, что, если бы вас взяли в армию, я вернула бы деньги за квартиру.

Я только отмахнулся – мол, что за меркантилизм, если родина в опасности!

– Завтра очередь Митрофана Арсентьевича выходить на дежурство, – вздохнула моя хозяйка.

– И он хочет, чтобы ваш постоялец дежурил вместо него? – усмехнулся я.

Знакомо до боли. Людишки, распределяющие материальные блага, то есть стоящие у кормушки, упиваются властью. Как же, от них теперь зависит жизнь человека! Не выйдешь, сделает какую-нибудь пакость.

– Увы, – опять вздохнула Галина Витальевна. – Селезнев никого не принуждает, не заставляет. Но если кто-нибудь из владельцев домов отказывается, то он определяет к ним на постой иностранцев.

– Иностранцев? А разве американцы и прочие англичане живут не в своих казармах?

Хозяйка оценила мой юмор. Улыбнулась.

– Эти живут. Но ещё осенью к нам стали приезжать шведы, датчане, даже бельгийцы. Осенью наши представители ездили в Европу, вербовали людей в армию. Сами понимаете, мужчин в Архангельской губернии не хватает, англичане с американцами воевать не хотят, поэтому правительство и решило набрать наемников.