Особое задание

– А, вот оно как! Зачистка – хорошее слово, надо запомнить, – кивнул Смирнов. – А я здесь, потому что ваш губвоенком приказал мне на месте сидеть, и даже охрану поставил. Пока вы в Чуровское ездили, связь наладили. Оказывается, меня в Москве уже потеряли. Я же сегодня должен был на коллегии ВЧК выступать. Стали искать. В общежитии в Доме Советов меня нет, выяснилось, что по ошибке в другое общежитие заселили, на Лубянку, а там в командировку отправили. Из Центрального аппарата в Вологду позвонили, а те сюда. Что скажете?

– Да что сказать? – пожал я плечами. – Неразбериха.

А про себя подумал – бардак. Ещё подумал, что курсы, на которых мы якобы учимся, это тоже бардак. Если это действительно курсы, то должна быть четкая программа, методика преподавания, а самое главное – конкретная цель. Вот на кого нас всё-таки учат? На разведчиков или на контрразведчиков? Похоже, что и на тех, и на других. И будем мы все такие универсальные, как самолет «бомбардировщик-истребитель», в реальности и не бомбардировщик, и не истребитель. Но говорить о том постороннему, пусть даже важному начальнику, я не стал. Вслух произнес:

– Ещё хотел вам сказать большое спасибо, товарищ Смирнов. Если бы не вы, положили бы нас всех.

– Так я худо-бедно до ротмистра дослужился, – усмехнулся товарищ Смирнов, а потом добавил: – Жандармерии.

– В сущности, повышение, и очень серьезное, – рассудительно произнес я. – У вас теперь должность не ниже генерал-лейтенанта.

– Да нет, выше полковника жандармерии бы не прыгнул. Генералы – это уже в столице.

– Тоже неплохо, – кивнул я.

– Артист ты, товарищ Аксенов! – расхохотался Смирнов. – Шутка у меня такая. На самом-то деле я и впрямь ротмистром был, в кавалерии. Но когда говорю – ротмистр жандармов, все начинают глаза пучить и шептать – а что, в ВЧК жандармских ротмистров берут?

– Так откуда я знаю, берут в ВЧК ротмистров жандармерии или нет? По мне – если до революции себя ничем не запятнал, так почему бы и нет? Вон, есть же в армии военспецы, почему бы у нас не быть?

– Игорь, – протянул мне руку товарищ Смирнов. – Просто Игорь. Если пойдете ко мне в заместители, буду для вас Игорь Васильевич.

– Спасибо, Игорь Васильевич, Игорь, то есть я подумаю, – пожал я протянутую руку. – Меня можно Владимиром звать, даже на Володю откликнусь. А в замы идти, так это как начальство скажет. Кстати, а вы почему сами Кедрову не сказали, что вас на коллегию вызвали?

– И что я должен был говорить? – удивился Смирнов. – Мол, я начальник ЧК Западной области, и мне воевать нельзя? Я же не знал, что меня по ошибке отправили. Кстати, – решил он сменить тему. – Есть что товарищу Кедрову доложить по существу дела?

– Есть, – кивнул я. – С одной стороны – восстание стихийное, а с другой – тщательно продуманное и подготовленное. Как говорят, что-то пошло не так. Готовилось восстание около месяца, но вспыхнуло стихийно и не вовремя.

– Так кого у нас этим удивишь? – усмехнулся Смирнов. – Декабристы к восстанию сколько готовились? Года два или три? А как время пришло – стихия, и всё пошло не так!

Глава одиннадцатая Новое назначение

Девятнадцатый год Москва встречала спокойно. Рождество уже не отмечали, а Новый год ещё не праздновали. Наши ряды, имею в виду группу чекистов, набранную для обучения, потихонечку редели. Лосева расстреляли, ещё несколько человек погибло. Время от времени исчезал кто-то из товарищей. Куда он девался, никто не знал и не спрашивал. Просто утром приходил посыльный от Кедрова, и человек исчезал. К середине первого месяца нового года нас осталось лишь трое. Но скоро и я дождался своего часа.

– Вставайте, граф, вас ждут великие дела!

Я продрал глаза. Возле меня стоял свеженький как огурчик Артур Артузов, который ещё и Фраучи, и улыбался.

Вчерашний вечер и половину ночи я помогал московским чекистам. Дело было связано с искусством и имело огромное значение. Нет, это не ограбление Патриаршей ризницы и не кража Большой короны Российской империи, но тоже не рядовое событие.

К особняку на Большой Знаменке, некогда принадлежавшему известному коллекционеру, а ныне эмигранту Щукину, где хранились полотна Писарро и Пикассо, Дега и Ренуара, Гогена, Ван Гога и Матисса – импрессионистов, постимпрессионистов, фовистов и кубистов, прибыли люди с мандатом за подписью самого Луначарского, по которому все картины – двести пятьдесят шесть штук, должны быть отгружены в Петроград для пополнения Эрмитажа. Возможно, главный хранитель коллекции Елена Келлер, для которой собрание картин было родным (как-никак она приходилась Щукину дочерью), поплакала бы и безропотно передала все холсты, но так уж случилось, что буквально за два часа до приезда «просителей» ей позвонил сам Анатолий Васильевич Луначарский и пообещал, что собрание её отца будет самостоятельным художественным музеем. А так как Елена Сергеевна оказалась женщиной неглупой, она мило поулыбалась незваным гостям, проводила их в зал, а сама позвонила в ЧК.

Вот и пришлось нам вначале арестовывать непосредственных исполнителей, а потом их руководителей.