Особое задание

Пестрая, разношерстная толпа бурлила у низкого деревянного забора. Гитлеровские солдаты, отчаянно торгуясь, покупали куриные яйца, сало, молоко. Какой-то тип в фуражке без козырька совал прохожим диагоналевые бриджи. Безрукий инвалид предлагал немецкий хронометр с серебряной цепочкой.

Однажды выйдя на городскую площадь, Алексей замер. Прямо напротив черного остова сгоревшего здания госбанка возвышалась виселица. Ветер раскачивал два трупа. Веревка терлась о перекладину и скрипела.

Алексей долго стоял молча, стискивая палку. К горлу подкатывал тугой комок. Кто эти люди? Хоть бы что-нибудь узнать о них…

Однажды Алексей решился пойти на кладбище поискать Шерстнева.

Сторожка пустовала: окна были забиты наглухо.

Что сталось с Тимофеем? Почему он скрылся? Может быть, провалилась явка? Опасаясь, что за сторожкой следят, Алексей поторопился уйти.

Алексей решил отправиться по другому адресу. Неподалеку от рыночной площади он нашел бревенчатый домик с надписью: "Парикмахерская".

Посетителей не было. Худой, темноволосый, еще совсем молодой человек в белом халате читал газету и хлебал щи из солдатского котелка. Алексей поздоровался с ним и сел в кресло перед треснувшим тусклым зеркалом.

— Что угодно? — спросил парикмахер, откладывая газету.

— Побрейте и подровняйте волосы-длинны стали, Пока мастер взбивал пену в никелированной чашечке, Алексей рассматривал в зеркале его лицо. Было в этом человеке что-то странное, какая-то нервозность движений, пришибленность… И это насторожило разведчика.

Парикмахер, избегая встречаться с клиентом взглядом, молча орудовал бритвой.

— Как работается? Посетителей много? — спросил Алексей.

— Э-э… какие теперь клиенты! — вздохнул парикмахер.

— Место у вас неподходящее.

— Почему же? Рядом рынок…

— И виселица… Не знаете, кто такие и за что их?

Вопрос этот, как показалось Алексею, не понравился парикмахеру. Он отвернулся и стал суетливо править бритву на оселке.

— Не знаю, — наконец ответил он с раздражением. — Откуда мне знать. Это вы у немцев спросите.

Окончание процедуры прошло в молчании. А в это время из окна дома напротив агент полиции не отрывал глаз от окна.

Так и не решившись снова заговорить с внушившим подозрение мастером, Алексей расплатился и ушел.

Вероятно, произошла ошибка. И брадобрей совсем не тот человек, который нужен Алексею. Он украдкой осмотрел улицу. Несколько прохожих спешили по тротуару. Алексей свернул в ближайший переулок, нырнул в парадное, закурил, постоял с минуту и, убедившись, что в переулке никого нет, неторопливо, опираясь на палку, зашагал по дороге к своему поселку.

Дома его ждали неожиданные гости — Аня с отцом. Алексей узнал его с трудом. Афанасий Кузьмич ссутулился, постарел. На щеках и подбородке топорщилась серебристая щетина. Алексей был несколько удивлен приходом этого человека. Но, Афанасий Кузьмич, помявшись, пожаловавшись на тяжелые времена, развеял недоумение Столярова.

— Задумал я одно дело, да Анька настояла, чтобы я с вами посоветовался.

Приход Ани не удивил Алексея. Он встретил ее как-то на толкучке, куда девушка приносила на продажу десяток яиц. Алексей заговорил с ней сам, — в новом обличье, заросший бородой, в рваном пальто с чужого плеча — подарок доктора Лещевского, с палкой и мешком — он был неузнаваем. Алексей решил открыться девушке, зная, что она его не выдаст и может быть полезной — и к Лещевскому сбегает, и в любое место, куда он пошлет. Кроме того, дружеское расположение Ани, ее доброта и сердечность были ему просто необходимы. Он чувствовал себя одиноким и отрезанным от всего мира.

Зачем явился ее папаша, Алексей определить сразу не мог. Оказалось, что, Афанасии Кузьмин решил открыть собственную пошивочную мастерскую в городе.

— Отец мой был портным и меня научил работать, да только я не хотел шитьем заниматься. Не мужское это, на мой взгляд, дело. Шофером стал. А теперь надо как-то семью кормить.

— А я против, — горячо заговорила Аня. — Кто теперь будет шить костюмы? Разве что фашисты? Вот вернутся наши, как ты им в глаза смотреть будешь? Ты…

— Подожди, Анька, — перебил ее отец, — дай мне с человеком переговорить… Шить новое мало кто будет, я больше на починку надеюсь… Перелицевать там, покрасить, почистить. Это я все сумею. Да и Анька поможет.

Афанасий Кузьмич признался затем, что-он и сам колеблется: конечно, кто знает, как дела обернутся.

Придут наши, может, и осудят частника. Но кормиться-то надо. Вот он и пришел посоветоваться…

Алексей еще раньше присматривался к Аниному отцу, и теперь разговор этот заинтересовал чекиста.

Осторожный, деловитый, расчетливый, Афанасий Кузьмич мог пригодиться. В его мастерской будет удобно встречаться со своими людьми, не посвящая хозяина во все тонкости дела.

— Ну что ж, Афанасий Кузьмич, — проговорил Алексей. — Мысль хорошая. Заводите дело, если получится.

— Алексей Петрович… как же так?! — воскликнула Аня.

— Ничего, ничего, Аня. Все будет хорошо. Не бойся.

Прощался Афанасий Кузьмич повеселевший, мял в руках шапку, долго извинялся за беспокойство и благодарил за совет.