Особое мнение

В огромном, подобном чреву кита зале старинного здания Оперы, построенного из камня и стали, репетиция была в самом разгаре. Рик Декард узнал музыку — репетировали «Волшебную флейту» Моцарта, шла финальная сцена первого акта. Рабы музы — другими словами, хор — начали свою песню чуть-чуть раньше, и это свело на нет простой ритм волшебных колокольчиков.

Это была приятная неожиданность. Ему очень нравилась «Волшебная флейта». Рик сел в кресло в бельэтаже — кажется, никто не заметил его появления — и устроился поудобнее. Как раз в этот момент Папагено в своем фантастическом наряде из птичьих перьев присоединился к Памине, чтобы спеть слова, всегда вызывавшие у Рика слезы:

Всякий храбрый человек
Счастья добивается.
А его ближайший друг
Помешать старается.

«Нет, — подумал Рик, — никаких волшебных колокольчиков в действительности не существует. И ничто не заставит твоего врага исчезнуть без следа. А жаль. Моцарт умер вскоре после написания „Волшебной флейты“ от болезни почек в возрасте меньше сорока лет. Как странно — предчувствовал ли Моцарт, что у него нет будущего, что его время прошло и его вскоре похоронят в могиле для нищих, без надписи? Возможно, я тоже предчувствую нечто подобное».

Он наблюдал за ходом репетиции.

«Репетиция кончится, кончится представление, певцы умрут, и в конечном счете будет уничтожен последний нотный листок, да и само имя композитора исчезнет в веках, и пыль окончательно победит, если не на этой планете, так на другой. Мы можем лишь ненадолго отсрочить конец. Так же как и анди, которые лишь некоторое время могут уклоняться, но все равно будут настигнуты мной или другим охотником. В некотором смысле я тоже часть форморазрушающего процесса энтропии. Ассоциация Розена создает, а я уничтожаю их творения или как там это выглядит с их точки зрения».

Папагено и Памина начали диалог на сцене. Он прервал свои размышления и прислушался.

— Дитя мое, что ж нам теперь сказать? — пел Папагено.

— Правду, вот что скажем мы, — отвечала ему Памина.

Наклонившись вперед, Рик пристально вглядывался в Памину, в ее тяжелый костюм с вуалью на лице. Потом он сверился с досье и удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

«Вот и третий андроид, — осознал он. — Это и есть Люба Люфт». Ее роль заключала в себе некоторую иронию.

Самый полный жизни и симпатичный андроид едва ли был способен сказать правду, во всяком случае, о себе.

Люба Люфт запела, и Декард был поражен чистотой ее голоса, не уступающего голосам знаменитостей, имеющимся у него в коллекции. Ассоциация Розена потрудилась на славу.

Рик снова представил себе, что он — разрушитель субстанций, вызванный к жизни тем, что сейчас услышал о правде. «Вероятно, чем лучше она функционирует, — подумал он, — тем больше общество нуждается во мне. Если бы андроиды оставались нестандартными и непохожими на человека, как древние К-40, производившиеся компанией Дерана, проблемы не было бы. Когда же мне начать? Вероятно, как можно скорее. После окончания репетиции, когда она пройдет в свою уборную».

В конце первого акта репетиция была остановлена, и дирижер сообщил, что она возобновится через полтора часа — это было объявлено на английском, французском и немецком языках. После этого дирижер покинул зал, за ним вышли музыканты. Рик встал и прошел за сцену, туда, где располагались уборные артистов. Он шел за последними участниками спектакля, размышляя и оттягивая время.

«Да, так будет лучше. Покончить разом, как только тест даст результат». «Быть может, Дейв ошибся? — предположил Декард. — Надеюсь, но едва ли».

Его профессиональный инстинкт уже отреагировал, а он редко обманывал его за годы работы в полиции.

Остановив проходящего статиста, он узнал, где находится уборная мисс Люфт. Статист, в гриме и костюме египетского копьеносца, показал ему дорогу.

Подойдя к двери с надписью «МИСС ЛЮФТ. ГРИМЕРНАЯ», Рик постучал.

— Войдите.

Он вошел. Девушка сидела у гримерного столика, раскрыв на коленях переплетенную в тканевую обложку партитуру, делая пометки шариковой ручкой. Она не сняла костюма и грима, не считая вуали, которая лежала на полке.

— Да? — Она подняла голову. Сценический грим делал ее глаза большими, больше, чем они были на самом деле. Эти глаза пристально смотрели на Декарда. — Вы видите, я занята.

Ее английский совершенно не имел акцента.

— Вы вполне прилично поете, если сравнивать со Шварцкопф, — сказал Рик.

— Кто вы?

В ее голосе слышалась холодная недружелюбность и еще та едва заметная холодность, которую он всегда замечал у андроидов. Могучий интеллект и это… Ему это не нравилось, но без этой особенности выслеживать их было бы много труднее.

— Я из полиции Сан-Франциско.

— О? — В огромных ореховых глазах не проскользнуло ни искорки, ни намека на ответную реакцию. — И что же вам нужно?

Странно, но тон ее казался снисходительным.

Устроившись в ближайшем кресле, он расстегнул молнию служебного чемоданчика.

— Я пришел, чтобы произвести стандартный тест на психопрофиль личности. Что займет не больше нескольких минут.