Особое мнение

Землей правили роботы. Так было всегда. Людей, по единодушному мнению историков, изобрели примерно четыреста лет назад, во время Тотальной войны. В боевых действиях применялись все мыслимые и немыслимые виды оружия, и люди были одним из них. Та война едва не уничтожила планету; на долгие десятилетия на Земле воцарились хаос и анархия, но постепенно трудолюбивым и настойчивым роботам удалось возродить цивилизацию. Люди оказались исключительно полезны в восстановительных работах. Сведений о том, для каких именно военных задач они были созданы, не сохранилось — вся конструкторская документация исчезла в пламени термоядерных взрывов. Историкам оставалось лишь выдвигать гипотезы, что они и делали.

— Почему у него такое странное имя? — спросил Эд.

Макинтайр пожал плечами.

— Я знаю только, что он работает подсоветником Управления планетарной безопасности и что он — кандидат в члены Верховного совета. Джим непременно туда попадет, если сдаст экзамен на первый класс.

— А как к этому относятся робики?

— Им это не нравится, но ничего поделать они не могут. По закону они обязаны допустить человека к высшим управленческим должностям, если гот успешно пройдет квалификационный тест и будет аттестован комиссией. Роботы и представить себе не могли, что кто-то из людей окажется на это способен. А Кроу возьми да и сдай все их тесты.

— Это в высшей степени странно. Человек сообразительнее роботов! Хотел бы я знать, как такое могло произойти.

— Он был обычным ремонтником, специалистом по автоматическим цепям управления. Без всякой аттестации, естественно. Потом он вдруг сдал на двадцатый класс. Через полгода — на девятнадцатый, и так далее. И после каждой аттестации они были вынуждены переводить его на соответствующие должности. — Макинтайр, фыркнув, рассмеялся. — Вот незадача-то. Роботам приходится работать в одной компании с человеком!

— И как они на это реагируют?

— Кое-кто подает в отставку, не желая иметь такого коллегу, но большинство остается. Многие робики не так уж плохи. Во всяком случае, они стараются.

— Хотелось бы мне познакомиться с этим парнем.

— Видишь ли… — нахмурился Макинтайр.

— Что такое?

— Как я понял, ему не очень нравится, когда его видят в человеческой компании.

— Это еще почему? — возмутился Эд. — Что в людях плохого? Или он так высоко взлетел, что….

— Вовсе нет. — Взгляд Макинтайра стал мечтательно-отстраненным. — Все совсем не так, Эд. Он что-то задумал. Что-то очень серьезное и важное. Мне не следовало бы этого говорить, но… у него на уме что-то совершенно потрясающее!

— Что ты имеешь в виду?

— Я не могу сказать. Подождем, пока он станет членом Совета… — Глаза Макинтайра лихорадочно заблестели. — Это будет нечто… нечто такое, что солнце и звезды зашатаются. Весь мир будет потрясен, я тебе точно говорю!

— Но что это может быть?

— Я не знаю, но у Кроу в рукаве какой-то крупный козырь. Что-то совершенно невероятное. Нам нужно только немного подождать.

Джеймс П. Кроу сидел за своим рабочим столом красного дерева и размышлял. На самом деле его звали, конечно, вовсе не Кроу — это имя он взял после своих первых экспериментов, и теперь его страшно веселило, что никто до сих пор не догадался, в чем тут соль. Не догадался и не догадается в этом он был уверен, и все же шутка была хороша — едкая и очень уместная.

Кроу был невысоким, светлокожим полунемцем-полуирландцем с голубыми глазами и непослушными рыжеватыми волосами, которые ему приходилось зачесывать назад, чтобы не падали на глаза. Нервный и чувствительный по характеру, он никогда не следил за одеждой — вечно ходил в неглаженых мешковатых брюках и в рубашке с закатанными рукавами. Кроу много курил, без конца пил крепкий кофе и почти не спал по ночам, но все это его мало беспокоило — голова была занята другими проблемами. У него были огромные планы.

Грандиозные.

Порывисто вскочив, Кроу нажал клавишу видеосекретаря.

— Пригласите ко мне комиссара по делам колоний.

Металлопластовый корпус комиссара с трудом протиснулся в дверь кабинета. Это был робот R-типа, неутомимый и эффективный.

— Вы хотели… — Увидев человека, он запнулся. За долю секунды сомнение в его тусклых глазных линзах сменилось выражением легкого отвращения. — Вы хотели меня видеть?

Подобное выражение в глазах роботов Кроу видел бессчетное количество раз. Сначала удивление, потом — высокомерная холодность, сдержанность в общении… он почти привык к этому. Почти. Для большинства роботов он был не Джим, а мистер Кроу. Закон предписывал им обращаться к нему как к равному, и некоторых это настолько задевало, что они почти не скрывали своих чувств. Комиссар, впрочем, попытался обуздать свои эмоции — Кроу официально считался его начальником.

— Да, хотел, — невозмутимо отозвался Кроу. — Мне нужен отчет вашего департамента. Почему он до сих пор не представлен?

— Мы прилагаем все усилия, — холодно отчеканил робот, — однако на составление такого рода отчета требуется время.

— Он должен быть у меня на столе в течение двух недель. И ни днем позже.