Особо опасны при задержании

«Водитель попался лихой. Обещал за полчаса домчать и, кажется, сдержит слово… Зачем сержанта в Венцы спозаранку понесло? Что заставило его спешить? Не связан ли его отъезд с нарушением телефонной связи? Почему именно сегодня, в день появления в районе десантников, она вышла из строя? Минувшую ночь и утро стояла тишь: телефонные провода не могло порвать. Но кому-то могло понадобиться нарушить связь с двумя самыми дальними от станицы хуторами. Словно по плану, вначале с Венцами, затем с Артановкой…»

Позади грузовика осталась одинокая высохшая ветла. Голые ее ветви, словно руки, тянулись к небу.

— Вначале в Венцы? — спросил водитель.

— А что ближе — Венцы или Артановское?

— В Венцы надо с большака сворачивать. А Артановка рядом.

«С Артановской связь прекратилась чуть позже Венцов», — вспомнил Магура и приказал:

— Давай в Артановский!

За пологим бугром дорога пошла ровней. Реже стали появляться сочившиеся влагой пласты снега. Вокруг них подсыхали под нежарким солнцем полегшие за зиму сухой аржанец, татарник и чернобыл. От выжженной земли, где прошлись весенние палы, пахло горькой гарью.

— Куда подруливать? — спросил водитель, когда, распугав стайку гусей, грузовик въехал на окраину Артановского.

— К сельсовету! — решил Николаи Степанович.

Увидев на хуторском плацу бывший поповский каменный дом, Магура нахмурился и тронул за плечо водителя: над крышей хуторского Совета не было привычного красного флага. Вместо него торчал обрубок древка: кто-то второпях не смог его сбить и разломил, сорвав предварительно алое полотнище.

Грузовик замер.

— Взять в кольцо! — приказал Магура находившимся в кузове бойцам истребительного отряда.

Двери Совета были сорваны с петель. В одном из окон выбита рама.

Дождавшись, когда четверо бойцов встанут по углам дома, Магура поднялся на крыльцо.

В здании царил хаос. Стулья были перевернуты. Ящики стола выдвинуты. Портрет Ленина сорван со стены. Дверца несгораемого шкафа распахнута.

Носком сапога Магура задел телефонную трубку. С оборванным проводом, она сиротливо лежала среди сгоревшей бумаги, которую шевелил сквозняк.

— Ну и дела! — сказал заглянувший в разбитое окно боец. — Где же люди, товарищ майор государственной безопасности?

Магура смотрел под ноги. Среди несгоревших бумаг виднелся лист с едва тронутым огнем текстом: «Протокол заседания хуторского Совета…» Рядом лежала обугленная по краям «Книжка колхозника» и ведомость об уплате партийных взносов за март 1942 года…

Магура вышел на крыльцо.

«Что здесь произошло? Брали штурмом, а в доме оборонялись и поспешно уничтожали документы? Или же ворвались в Совет и уж затем устроили погром? Где люди? Отчего хутор словно обезлюдел?»

Николай Степанович оглядел притихших, ждущих от него решения бойцов. И тут из проулка выскочил мальчишка. Он скакал на лозе, оседлав ее и смешно подпрыгивая при каждом шаге. Облезлая заячья шапка съехала набекрень, кацавейка с материнского плеча волочилась по земле.

— Погоди! — встал на пути мальчишки боец. — Где все-то?

— В клубе! Только обманули про кино, — голосисто ответил пацаненок и шмыгнул носом. — Все думали, что кино привезли, а энто собрание. А дядь Кирьян заарестованный сидит. Вместе с другими сельсоветчиками. Они…

Мальчишка не договорил, взгляд его замер на расстегнутой кобуре. Он перевел взгляд и увидел в руке майора пистолет. Глаза мальчишки загорелись.

— Где арестованные?

— Тута. — Мальчишка кивнул на приземистый дом в глубине подворья. — В подполе сидят. Где осенью завсегда арбузы держат.

Неподалеку грохнул выстрел.

— Узнайте, что там! — приказал двум бойцам Магура. — Остальные за мной!

Миновав баз, Магура толкнул дверь куреня, прошел в сенцы, наступая на клоки прелой соломы, и услышал глухой стук. Он доносился словно из-под земли. Стучали под полом, методично, без остановки, стараясь привлечь к себе внимание или безуспешно пытаясь открыть крышку, на которой висел тяжелый, тронутый ржавчиной амбарный замок.

— Посторонитесь, товарищ майор государственной безопасности, — попросил молодой «ястребок» с пшеничными усами. Он взял карабин за дуло и дважды ударил прикладом по вкрученным в пол замочным кольцам. Одно тут же отвалилось. Осталось поддеть крышку.

Из подпола пахнуло гнилью и терпким запахом сушеных яблок.

— Есть тут кто? — встав на колени, крикнул в лаз боец.

Ответили глухо:

— Имеются.

— Вылазь!

Послышался сдавленный шепот, потом заныли ступеньки, и из подпола, щурясь на свет, появилась всклокоченная голова.

— Вылазьте! — повторил боец.

Человек не спешил. Он поднял голову, всмотрелся в Магуру и хрипло сказал:

— Если надумал нас кончать, то давайте всех разом. Не желаем напоследок расставаться.

— Поднимайтесь, — пригласил Магура. Голова человека была на уровне его сапога и разговаривать так было не очень удобно.

— Измываться не дадим, — упрямо повторил человек из подпола. — И смертью нас не пужайте: уж расстреливали прежде. Беляки. Кто, вроде вас, в овечью шкуру рядился, освободителями себя называл и позорил звание русского человека!

— Да вы… Вы чего это? — удивился боец.