Особо опасная особь

Лина и Юрий шли по коридору. Шли степенно, торжественно — по-другому и нельзя было идти в том, что несла на себе Лина. Туфли-лодочки из змеиной кожи, с платиновыми пряжками. Длинная, почти до пола, юбка с разрезом до середины бедра, ослепительно белая блузка из натурального шелка, синий жакет, расшитый золотыми и серебряными нитями. Европейский от-кутюр, почти вымерший в эпоху стабилизированного потребления, и оттого втройне дорогой. На шее — три нитки жемчуга, каждая своего цвета, на лацкане — брошка, скромная такая лилия с тремя топазовыми лепестками, с листиками из изумрудов. Не так давно Лина сказала Юрию: “Я спала с мужчинами, и за это они дарили мне всякие побрякушки”. Соврала, поганка, опять соврала. Не про мужчин, про побрякушки. Лина всегда безразлично относилась к ювелирным изделиям, среди девушек хай-стэндовского круга было особо модным не цеплять на себя драгоценности и пользоваться минимумом косметики. Но эта брошка, эти жемчуга привели ее в неподдельный восторг, потому что подарил их Умник. Она исцеловала Юрку всего-всего… может, дошло бы и до большего, но время уже поджимало. “Пора идти на банкет”, — сказал Юрий.

И вот они шли. Ступали по ковровой дорожке. Все, кто попадался им навстречу, улыбались и кланялись. Лина и Юрий раскланивались в ответ. “Лина”, — представлял Лину Юрий, “Очень приятно”, — говорила Лина, не пытаясь запомнить имена и фамилии. Голова ее уже кружилась от мелькания знакомых и незнакомых лиц.

Юрий, представляя ее, ни разу не произнес слово “невеста”. Почему? Здесь не было так принято? Или прав был Мишка, не быть ей женой Умника, и ведут ее на какой-то особый шпионский обряд, где подадут ее, американку, к столу в сыром виде, и порежут на кусочки, и съедят вилками во имя процветания Славяно-тюркского Союза?

Вдоль просторного зала шел длинный стол, за ним сидело около полусотни людей — половина из них была в парадной офицерской форме, остальные — в красивых нарядах. Дам было немного, не больше десяти, и все они были одеты от-кутюр.

— А ты почему не в военной форме, подполковник Ладыгин? — шепнула Лина.

— Форма вся в пулевых дырках, — ответил Юрий, — некогда было зашивать. И бронежилет сел от стирки, жмет.

Хохмач… Лина пожала плечами. Она хотела бы увидеть его в русской офицерской форме — трудно было представить в ней марджа Умника, но вот шпиона Юрия Ладыгина — запросто. Хотя, надо сказать, и костюм шел ему отменно.

Тихо играла музыка — что-то древнее, приятное, типа рок-баллады, неизвестный Лине русский певец пел: “Видишь, там на горе-э-э возвышается крест, под ним десяток солда-а-ат, повиси-ка на не-о-ом…” На столе стройными рядами стояли тарелки, блюда, вазы и салатницы — со всем, чего только могла пожелать душа. Лина сглотнула слюну — она так и не успела перекусить после тренировки, провозилась с одеванием, и сейчас издыхала от голода. Также в немалом количестве присутствовали бутылки с вином, пивом и даже водкой. Лине захотелось озадаченно почесать в затылке, но она вспомнила, что полчаса билась над укладкой волос и воздержалась.

— В честь чего гуляем? — спросила она Юрия.

— В честь меня, — сказал он.

Лина не успела спросить большего — к ним подлетел распорядитель в черном фраке, расцвел в широчайшей улыбке и сказал:

— Юрий Николаевич! Хелена Юзефовна! Наконец-то, наконец-то! Мы уж и заждались, право! Пойдемте, милости просим!

Лина поперхнулась. “Хелена Юзефовна” — это ж надо…

Их подвели к торцу стола — видимо, на самые почетные места и посадили рядышком парочкой. По правую руку от Лины оказался не кто иной, как Иконников М.С. — как ни странно, не в докторской робе, не в пиджачке даже, а в кителе полковника медицинской службы. Милейший доктор слегка попахивал одеколоном и весь лучился добротой. Слева от Юрия высился монолитный субъект лет пятидесяти, килограммов сто двадцать чистых мышц — в гражданском костюме, в черных очках, столь спецслужбистской внешности, что от одного взгляда на него начинали ныть зубы. Лина немедленно цапнула сразу два куска ветчины — самых больших на блюде с мясным ассорти, отправила их в рот и начала жевать, чувствуя, что именно на нее направлены глаза всех людей, находящихся в зале.

— Ты что, сдурела, милая? — вполголоса осведомился Юрий, не отводя взгляда от гостей. — Куда жрать рванулась? Пять минут потерпеть не можешь?

— Мефодьшвятополкышь, — прошепелявила ветчиной Лина. — Шкажите ему. Я пошле тренинировки не поела!

— Не поели? — Если бы у доктора Иконникова были волосы, они встали бы дыбом. — Ну что же вы, Лина? Так же нельзя! Я ведь объяснял вам — большие нагрузки, гипогликемия, так можно и в обморок упасть…

— Я одевалашь. Он сам мне времени не оштавил. А теперь наежжает…