Особо охраняемый объект

Вишневый «Рено» с Поляковым за рулем мчался по пустынной дороге. Крутые повороты он проходил с заносом – притормаживал и выворачивал руль в противоположную повороту сторону. Ему помогал ветер, присыпавший асфальтированную дорогу песком. На нем приемистый «Рено» отлично вел себя на прямых участках дороги и легко поддавался провокациям на извилистых.

Красин сидел на переднем сиденье и часто сглатывал. Каждый новый поворот казался ему последним. Но он молча пережигал в себе затяжные, как подъем в гору, приступы потери душевного равновесия. Вчерашнее замечание Полякову: «Завтра ночью будешь гонять» – расценил как приказ. Невероятно, что Поляков отрывался, будучи дисциплинированным малым.

Красин полуобернулся к Ленарту, расположившемуся на заднем сиденье. На поворотах его болтало, как последний вагон состава. Его лицо было цвета денег – зеленым.

– Нам еще долго ехать? – спросил он через силу. – Почему мы торопимся? Сергей, спроси у придурка за рулем, почему мы торопимся?

– Почти приехали, – отозвался со своего места Поляков. Он сбросил скорость в районе вышки мобильной связи, и в салоне стало тихо, как в гробу. Лишь через полминуты, не меньше, слегка оглохшим от рева двигателя и пронзительного свиста покрышек мужикам стало слышно шуршание колес по песчано-асфальтному покрытию; казалось, «Рено» крадется.

Прошла минута, и за очередным поворотом показались огни виллы. Поляков тут же выключил фары и габаритные огни и черным фантомом провел «Рено» мимо загородного дома.

Красин и Ленарт не сводили глаз с припаркованных машин, с ворот, обрамленных ажурным египетским плетением, похожим на чулок испорченной девчонки. Через опущенные стекла в машину не проникло ни одного постороннего звука. Казалось, вилла мертва; а когда она осталась позади, стала похожа на мавзолей.

Поляков укрыл машину за клокастым жасмином, вытянувшимся в высоту на добрых полтора метра. Красин тотчас набрал номер Михея. По предварительной договоренности агент отключил звуковой сигнал, оставив виброрежим. Так что он не мог выдать Михея.

Один гудок, второй, третий.

– Да, Сергей.

– Сергей? – слегка опешил Красин. – С каких пор ты называешь меня по имени? Ну хорошо, пусть будет так, – быстро добавил он. И усмехнулся, представив себе взаимное обращение к агенту: «Да, Миша, это я». Он также ни разу не назвал Наймушина по имени. Суеверно, но в тему припомнил поговорку: «Не называть, лаская, котят мышатами: мать загрызет их». – Мы на месте, – ответил Красин, включая режим громкой связи. – На вилле тихо, как в раю. У вас все в порядке?

– У нас проблемы с сейфовым замком. Программа взлома выдала сообщение: время взлома – семнадцать дней.

Красин поморщился и покачал головой, адресовав телодвижения Полякову: «Дрянь дело».

– Что скажешь? Можно сократить время взлома?

– Разумеется. Если указать программе буквы в верхнем регистре. Михей, Тамира слышит нас?

– Да.

– Не прекращай работу. Пусть программа шерстит варианты. Мы… – Он глянул на Красина. Тот покачал головой: «Нет». Сейчас агенты находились в огромной, но все же ловушке. Красин не хотел лезть на рожон: что будет, если все окажутся в одном месте? Он не исключал возможности оповещения полицейского участка – либо пропущенной охранной системой, либо человеком.

– Мы будем рядом, – сказал Сергей, придерживаясь четкого плана: агенты делают основную работу. Про себя же подумал: «На то и щука, чтоб карась не дремал».

Поляков покачал головой и вздохнул.

– Я долго ломал голову над докладом Дикарки. Она передала, что Анвар, набирая пароль, нажал девять клавиш. Я исключил один символ: чтобы выключить экранную заставку, нужно нажать любую клавишу.

– Или просто сдвинуть мышь, – вклинился Ленарт.

– Ты прав. И это самое слабое звено. Один символ в пароле значит очень многое. Для программы взлома это часы. В нашем случае – дни.

Красин дал волю чувствам:

– Мы что, приперлись сюда на авось? Почему раньше ты не сказал о реальной проблеме? Ты сказал «семнадцать дней» тоном «семнадцать мгновений».

– Я этого не говорил. Это сказала… твоя Тамира.

– Что?!

– Думаешь, я слепой? – осмелел Поляков. – Посмотри на свое лицо. Так его изуродовать может только женщина. У тебя глаза как у щенка. Чем ты дышишь и живешь?

– Я живу тем, во что верю. А что случилось с тобой? У тебя что, вконец имплантаты закоротило?

– У тебя закоротило. Нашел себе пару! Вы не пара, вы – микс. Иногда мне кажется, что она твоя родная сестра.

Красин стал похож на Зинеддина Зидана, который прямо на «рабочем месте» привел обидчика к ответу за сестру.

– Остыньте, мать вашу! – прикрикнул Ленарт. – Сядь, Серега. Разборки оставим на потом. Что делать – на этот вопрос надо отвечать. Ну? Какого хрена вы молчите?

Поляков остывал не меньше минуты.