Особняк на Соборной

После этой истории Деникин стал часто бывать в доме Чижей. Холостому и одинокому молодому подпоручику нравилось тут все: уютная герань на подоконнике, всегда натопленная голландская печь, большой самовар в окружении искусительных ватрушек, на которые большой мастерицей была теща, ледяная пшеничная горилка, которую за копейки покупали у местных хохлов, иногда романсы под гитарный перебор.

Елочные свечи

Дом был старорусский, теплый, хлебосольный и на огонек к Чижам заходили многие офицеры. Полк стоял в малороссийской полудикой глуши и ничто тогда не обещало, что застенчивый желанный гость в щегольской офицерской тужурке, с живыми карими глазами, рано лысеющей головой и аккуратно подстриженной бородкой станет одним из самых известных полководцев Первой мировой войны. Ему было чуть больше двадцати лет, когда кровный по гроб жизни друг Василий Чиж позвал его на крестины новорожденной дочери. На торжестве, под звон бокалов, снова вспомнили о счастливом спасении на охоте, словно Христовой милости, во искупление вознагражденным рождением очаровательной девчушки. Мог ли Антон Иванович предполагать, что под кисейным балдахином, сладко причмокивая, спит его будущая жена, а все было именно так, словно в рождественской сказке. Будто в награду за пережитое, судьба одарила Деникина поздним, но на редкость счастливым супружеством. Ксения Васильевна, несмотря на большую разницу в возрасте, любила мужа безгранично и стойко прошла с ним все испытания, до самой его смерти в 1947 году…

Их скромная, почти походная свадьба состоялась за тридцать лет до этого, в Новочеркасске, сразу после бегства Деникина из Быховской тюрьмы, с венчанием в знаменитом Казачьем соборе. В черном сюртуке, белоснежной манишке трудно было узнать враз помолодевшего командующего Западным фронтом боевого генерал-лейтенанта. Он почувствовал вдруг, что седая эспаньолка сильно старит его и, скрашивая возрастной контраст, пошел на отчаянный поступок – сбрил бородку, которую носил еще с юнкерской молодости. Укоротив и подкрасив усы, Антон Иванович достиг вполне удачного портрета солидного моложавого господина, который если и задержался со свадьбой, то вполне обоснованно – искал лучший вариант. Счастливая невеста на этом фоне смотрелась как фея за каменной стеной. Принимая поздравления от посаженного отца, полковника Кутепова, жених удачно пошутил о возрасте и необходимом при этом лицедействе. Несмотря на общую драматичность военных событий, свадьба выглядела вполне счастливой. Звучало много пожеланий об удачливом будущем. Казалось, так и будет, да время, лихое и безжалостное, опрокинувшее страну в тартарары, все спутало. Мало кто из гостей той свадьбы скончался в домашней постели. Надвигались грозные события, многие сгорели в пожаре гражданской войны, а посаженного отца, генерала Кутепова ожидала уж совсем страшная и таинственная участь, но далеко от фронтов, в ярком карнавальном Париже! А пока гудят церковные колокола в честь новобрачных Антона и Ксении, обещая им жизнь трудную, но продолжительную и для той эпохи вообще-то вполне удачную. Они и вправду будут жить долго-долго, в отличие от многих, кто поднимает сейчас бокалы с французским шампанским в древней казачьей столице…

Во многом благодаря жене Антон Иванович погрузился в Париже в богемную жизнь, больше общался не с военными, а с писателями, художниками, артистами. Вот тогда в дружеском кругу Деникиных появилась Марина Цветаева, писатели Иван Бунин, Иван Шмелев, поэт Константин Бальмонт, Мережковский с Зиной Гиппиус, тот же Эфрон…

Казалось, ничто не может уже поколебать складывающуюся жизнь, материально не очень богатую, но достаточно благополучную, с интеллигентскими откровениями во время по-русски шумных застолий в уютных кафешках на бульваре Капуцинов.