Особист

— Обижаешь... И морги, и больницы, и все возможные места, где он мог бы оказаться по стечению обстоятельств. Даже по стечению очень плохих обстоятельств. Вот черт... Огорчил ты, Василий. Сильно огорчил. — Калинин удрученно покачал головой.

— А Вы, Максим Сергеевич. Вы что думаете? — спросил вдруг мент.

А Максим Сергеевич в этот момент смотрел на закрывшуюся за Масловой дверь и, честно говоря, думал вообще не об инженере. Эти чертовы розы не давали покоя. Я вдруг понял, что видел не букет. Наоборот. Я видел их на клумбе. Или на грядке. Не знаю, как оно правильно. Но точно в естественной среде обитания. Если еще более конкретно, даже не я видел, а Максим Сергеевич. И вот снова созрел вопрос. Где носило этого сукиного сына? Неужели, блин, нельзя уже нормально разложить информацию в моей башке по полочкам. Восстановить воспоминания хотя бы о последних днях жизни Максима Сергеевича. То, что они были последними, я уверен на сто процентов. Иначе не сидел бы в его теле и не смотрел бы на все происходящее его глазами. Ну, уж если заселили в данного, конкретного человека, дайте, блин, информацию.

— Что говорите? — Переспросил я у опера.

— Говорю, у Вас какие мысли по поводу ситуации? — Он добросовестно повторил вопрос.

— Аааа... Вы об этом ... Хреновые мысли. Владимир Александрович, едемьте на завод. Мне еще кое-что важное надо сделать.

Калинин послушно вскочил со стула. Мы отклонялись, договорились с опером держать друг друга в курсе, и вышли из кабинета.

— Знаете, что...В личном деле имеются лишь общие данные о супруге нашего инженера. Однако, при приеме на работу ваш отдел проверяет всю подноготную не только будущих сотрудников, но и их родственников.

— Да, все правильно. — Калинин покосился вопросительно. Ожидал пояснений. Или указаний. Сообразил, не просто так я об этом заговорил.

— Вот и чу́дно... значит, сейчас вернемся, я наведаюсь к Мальцеву. А Вы, Владимир Александрович, как и договаривались, подготовьте не только характеристику каждого члена группы, но и данные по Анне Степановне Масловой. Только давайте сразу договоримся. Меня интересует все, что о ней известно, в подробностях. А не общие сведения. Где она родилась, когда вышла замуж и кем работает, я уже видел. В личном деле.

Калинин молча кивнул. К машине мы дошли, размышляя каждый о своем. Обратно на завод тоже ехали в тишине. Не знаю, что там творилось в голове у начальника первого отдела, а я лично прикидывал, как лучше "развести" Александру Сергеевну. Сначала ее. Она мне поинтереснее будет, чем Филатова. Учитывая, что ни хрена не знаю, придётся действовать старым, проверенным способом. Как говорится, возьмём эту неадекватную особо "на понт".

Глава 12.В которой обычный "развод" дает неожиданный результат, но я пока еще об этом не знаю.

Саша с ужасом ждала появления человека, которого вообще никак не хотела видеть. Но она точно знала, он появится. Не может не появиться. Однако, с начала рабочего дня уже минуло пару часов, а Максим Сергеевич вовсе не спешил совершать акт возмездия в ответ за чрезвычайно насыщенный вечер. Только с самого утра несколько раз приходил в отдел и стоял в углу. Как монумент. Голубей не хватало для этой картины. Чтоб они сверху его обгадили. А так, чистый памятник. Еще вид делал, мол, все он видит, все он знает. Это ужасно нервировало.

К тому же, самочувствие у девушки было настолько отвратительное, хоть ложись и помирай. Она и раньше никогда не дружила с алкоголем. Не ее это. Не ее...

К счастью, хотя бы коллеги не лезли с расспросами, а лишь подозрительно косились в её сторону, недоумевая, отчего это тихоня сегодня ещё более молчалива, чем обычно.

— Комарова!

Саша поморщилась, поражаясь тому, какой, оказывается, у Ведерникова противный, громкий голос. И как это она раньше не замечала.

— Комарова, что ты глухо-немую изображаешь? Тебя Сатана вызывает. Дуй шустрее. Он сегодня не в духе. Хотя... Оно и понятно... Всем нам сейчас тяжело...

Саша на негнущихся ногах двинулась в сторону выхода из отдела, искреннее желая, чтоб лифт, с помощью которого ей предстояло подняться на один этаж выше, застрял или вообще сломался к чёртовой матери. И это при том, что замкнутых пространств девушка боялась до одури. Но она согласна была провести в тесной кабине всю оставшуюся жизнь, лишь бы не идти сейчас к Мальцеву.