Особенности международной рыбалки

Справа от Уфука туман рассекал его пожилой папа, приехавший навестить сына. Папа был одет в белые шаровары и темный пиджак с позолоченными пуговицами военно-морского образца, на голове у него тускло мерцала малиновая феска, а в правой руке кастаньетами клацали черные четки. В левой руке папа держал две бамбуковые удочки.

– Гюнайдын, – жизнерадостно развел руками папа.

– Мужики, я вам сейчас все объясню. Я Уфука еще в пятницу пригласил, – смущенно начал бормотать Лариосик. – А у него папа гостит, ну и сами понимаете, неудобно…

– Ну да, соседи все-таки. От Батума до Стамбула рукой подать, – саркастически поджал губы Шурик. – Русским ногой под зад дали, теперь укрепляем, так сказать, культурные связи с ближневосточным зарубежьем.

– Да ну вас, – зашипел Лариосик. – Неловко. – Плиз, – показал он на заднее сиденье. – Уфук, итз окей. Ребята, подвиньтесь, что вы расселись, честное слово.

– Тешекюр, тешекюр, – обрадовался турок в феске.

– Взятие Измаила в миниатюре, – вздохнул Шурик.

– Ишмаил, – закачал головой папа в феске с четками. – Сенлибенли.

– Ну, понятное дело, Истанбул.

– Иштанбул, – согласился папа.

– Господи, как башка трещит, – страдальчески скривился Серега.

– Башка, – радостно улыбнулся папа.

– Цай, – зацокал Серега. – Султан-паша.

– Султан, – еще более обрадовано повторил папа.

– Ну все, общий язык найден, – констатировал Женя. – Угощайтесь, – он расщедрился и налил в стаканчик «Утреннюю росу». В салоне сильно запахло коньяком.

– Хайыр! Бююк утандыр! – побелел отец.

– Серый, слушай, я тебя умоляю, – Лариосик схватился за сердце. – Не здесь, не сейчас! Дайте папе акклиматизироваться, он же непьющий по религиозно-этическим соображениям!

– Ну вот, приехали! – Женя с явным разочарованием вылил кофе обратно в термос. – Ты уточни, по этическим или по этническим?

– Филолог ты хренов. Ты бы на себя посмотрел, – неодобрительно поморщился Шурик. – Жирный, как боров, заработал мешки под глазами, весь из себя небритый, да и пьешь какую-то дрянь. Еще «Утренней росой» ее обозвал. А у меня с собой перцовочка, сам делаю, – Шурик приоткрыл пластмассовый холодильник.

Турецкий папа закатил глаза и начал перебирать четки.

– Если это – мелкая месть, то глупо и пошло до безобразия – обиделся Лариосик.

– Помяни мое слово, – Шурик наклонился ко мне, – добром это не кончится. У меня этот чурка в феске вызывает дурное предчувствие.

– Кстати, чурка не от турка ли происходит? – задумался я над проблемами языкознания.

– Возможно, – Шурик нервно вытащил из кармана брюк пачку «Беломора» – откуда он доставал его в Калифорнии, оставалось загадкой. – Я их насмотрелся на святой земле. Он вот так сидит, четки перебирает, а потом достал нож и тебе в спину. Или еще хуже, динамитом обмотался, и в клочья. Ему-то что, шахиду, в рай к гуриям, а нам, неверным, подыхать, как собакам.

Шурик несколько лет жил в Израиле и служил в Южном Ливане. Судя по всему, он знал, о чем говорил.

– Шахид! – радостно подтвердил папа и произнес что-то длинное.

– Отец говорит, что в русском языке много турецких слов, – перевел Уфук.

– Спроси у него, а он про Шипку слышал? – зевнул Серега.

– Мужики, кончайте заниматься великодержавным шовинизмом, – Лариосик явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– А что? – Женька раздухарился. – Вот у меня картина висела, «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».

– Мирный-то он мирный, а про шахида сразу усек, – прошептал Шурик.

– А шахид это кто? – тоже шепотом спросил я.

– Ну этот, мученик за веру, типа солдат, погибший в бою с неверными или камикадзе, которые себя взрывают. У них все просто – погиб за Аллаха, и сразу в рай, прохлада, фрукты и гурии.

– Валлах, – насторожился папа.

– Нет, просто сказки тысячи и одной ночи в миниатюре, – Женька налил себе еще кофе.

– Папа просит остановиться, – смутился Уфук. – Время утренней молитвы.

– Алла акбар, – мелодично запел папа, совершая намаз. Словно по волшебству, над горами появился первый лучик солнца.

– Его папа тоже был турецким подданным, – сделал индуктивное обобщение Шурик и зевнул. – Вот так в Тель-Авиве, в торговом центре, толстый мужик с черными усами вдруг истошно орет «Алла!» Не дожидаясь «Акбар» и взрыва, на усатого идиота накидываются охранники. А он турист из Житомира, усатый этот, жена его Алла в ювелирном магазине потерялась. Короче, ехать надо, весь клев пропустим!

4

Найти озеро Лох-Ломонд было непросто. Никаких указателей на дороге даже в помине не было. Туман висел клочьями, дорога была узкой, редкие домики прилепились к отвесному склону, ни дать, ни взять горный аул.

Турецкий папа начал нервничать. Нервозность передалась сыну, а затем и всем нам.

– Шурик, – я начал заводиться. – Ты нас всех сюда заманил, Сусанин хренов, давай теперь, руководи.

– Кажется, направо. Стой! Нет, я не уверен. Налево!

– Мы ползли вверх по проселочной дороге.

– Мужики, – проснулся Серега. – Что это?

– Где? – я судорожно нажал на тормоз. – Что?

– Сюр… – закашлялся Серега.

Из тумана выступала доска, висевшая на двух проржавевших цепях. На доске по-русски, игривыми завитушками было выгравировано: «Наша Дача».