Основы медитации. Вводный практический курс

Что же могут предложить людям, уставшим от стрессов, те сферы общественного бытия, на которые они так уповают, — искусство, литература, наука? К сожалению, пока очень мало, почти ничего, если судить по конечным результатам. Человек, страдающий от дисгармонии тела и души, идет, например, в кино или театр. Если не смакование ужасов и жутких преступлений он увидит на экране, то ему обязательно покажут какие-то сложные переживания людей в их семейной жизни, на работе и т. д., которых, впрочем, и у него хватает сполна. Театр, кино, телевидение зачастую преподносят те же стрессы, от которых человек устал, но в иной форме. И это считается духовной жизнью — смотреть на проблемы других людей, пытаясь найти там решения своих собственных вопросов! И это считается отдыхом — переживать вместе с героями произведений дикие погони, драки, убийства! Как справедливо заметил один французский писатель-публицист, мы можем быть исполнены высших чувств благородства, испытывать глубочайшие духовные порывы, сидя в зрительном зале, но вот мы выходим из кино, и через несколько минут снова обнажаются старые раны, снова проявляются уродливые гримасы, когда мы сталкиваемся с интересами других людей в конфликтных ситуациях.

Театр и кино, особенно политизированные в нашей стране, чуть ли не соревнуются в том, чтобы убедить зрителей, что нет и не может быть никакой иной жизни, кроме той, которой мы живем. Те, кто хотят просто отдохнуть, считаются чуть ли не обывателями, игнорирующими высокую воспитательную ценность искусства(!). Действительно, "что может быть слаще морковки"! Далее, к ним присоединяются авторы детективов, устроившие из поисков убийцы или грабителей тонкую психологическую игру и приглашающие читателей поучаствовать в "охоте на человечка". Все знают, что убийства и грабежи — один из самых тяжких грехов, но не все задумываются, что с их исчезновением перестанет существовать и целый жанр в области литературы! В сферах искусства и литературы до сих пор царит дух той самой "фельетонистической эпохи", о которой писал Герман Гессе [35]. Ее отличительная черта — девальвация слова, горы никчемной печатной продукции, уводящей читателей от решения их основных проблем, чудовищная подмена подлинных ценностей мнимыми, фальсификация истины.

Не находя ответа на мучающие его вопросы, человек обращается к науке. Он пытается понять происходящее через философию, но эти духовные поиски также в большинстве случаев дают мало пользы. Сопоставив свои проблемы с "соотношениями модальностей и предикатов", "инвариантностью перцептивных взаимодействий", "дискурсивными свойствами синкретических систем", он скоро делает вывод о полном несоответствии жизненных проблем с теми, что решаются в философии. Отсюда — насмешки над философствующими «чудаками», и само слово «философ» часто произносят с иронией.

Проанализировав такие ситуации, становится понятным возник новениемассовых явлений алкоголима, наркомании, хулиганства среди молодежи, и снова возникает старый вопрос "Что делать?". Действительно, что еще остается делать, если решения проблем духовного развития человека остаются в зачаточном состоянии?

Сейчас очень много говорят и пишут о духовности. Но поучать, с важным видом рассуждая о том, что "человек — это звучит гордо", гораздо легче, чем указать конкретные и правильные пути духовного роста. И все благие призывы зачастую так и повисают в воздухе. Вместо этого по-прежнему печать и телевидение предоставляют людям старую жвачку из житейских дрязг, суетных хлопот и человеческих страстей.

В последнее время духовная жизнь нашего общества напоминает пестрое одеяло, сшитое из лоскутов разноцветной ткани: отцы христианской церкви и кришнаиты, евангелисты и баптисты, экстрасенсы и маги — с чем только не встретишься в свободное время! Афиши, приглашающие на воскресные проповеди, соседствуют с рекламой секций каратэ, у-шу и других восточных единоборств, и разобраться во всем этом бывает с первого взгляда нелегко. Однако самая большая досада возникает, когда благие устремления, основанные на христианских заповедях и высоких идеалах, разбиваются, как корабль о рифы, в море бытовых ситуаций и жизненных проблем. Так и получается: с одной стороны — Бог и духовно-нравственные ценности, а с другой — быт и житейские проблемы. Это — как два полюса, переход между которыми кажется порой непреодолимым.

Но выход здесь есть, и он может быть только один — преобразование нашего сознания, перестройка миросозерцания, которые позволяют совместить высочайшие истины, настоящие духовные ценности с обычными рабочими буднями, с конкретной жизнью большинства людей. Так, Л. Н. Толстой писал незадолго до своей смерти: "Что делать?…всегда вопрос о том, что делать с другими, но никто не спрашивает, что мне делать с самим собой".

Шри Ауробиндо Гхош [см. 93: с. 145–146] писал: