Основной закон

– У вас претензии? Пишите заявление в полицию. И если хоть в одном слове наврете, привлеку за клевету. Вон, камера все снимает.

Скандалистка рефлекторно посмотрела туда, куда показал Валерик и, покачнувшись, ухватилась за перила. Еще бы, если непосредственно перед глазами создать несколько небольших, не больше пяти миллиметров диаметром, зон с различным коэффициентом преломления света, то можно запросто всякую ориентацию в пространстве уничтожить.

Снова скрипнула дверь офиса. Валерик обернулся. На крыльце стояла его клиентка в свежеобрезанной до середины бедра юбке. Накромсано было наспех, кое-как, неровно, но сработало на все сто процентов. Наверное, если бы перила крыльца не были чугунными, базарная баба просто сгрохала бы вместе с ними на землю. А женщина швырнула ей обрезанный подол, чуть крутнулась, отчего юбка на миг приподнялась еще на пол-ладони и, гордо подняв голову и выпрямив спину, зашагала прочь. Она уже скрылась за углом, а ее свекровь все еще стояла, машинально держа в руках бывшую юбку. Потом опомнилась, отбросила тряпку в сторону и кинулась, было следом, но тут Валерику подыграли местные бабки:

– Энто чего ты тут мусоришь? Не у себя на кухне! Ишь, разбросалась!

Задавленная численным превосходством, тетка подобрала выброшенную ею ткань и молча ретировалась.

Победа победой, но нервы были потрачены, а настроение упало. Ну а что еще, скажите, делать настроению, если весь день гадость за гадостью? Да, за Катю порадовался. Кстати, если бы не ее дебильная свекруха, так бы имени и не узнал. В общем, бегал Валерик в парке без желания, без мыслей и без настроения. Просто надо было это сделать. Тем более, что наутро должен был появиться тот горелый мужик, а на ожоги, все-таки, много сил тратится. Надо подпитаться как следует, чтобы потом не сожрать полхолодильника.

Он отбегал положенные круги, остановился на укрытой от посторонних глаз полянке, но не успел начать свой обычный комплекс, как позади него раздалось осторожное покашливание и незнакомый голос произнес:

– Здравствуйте, Валерий Григорьевич.

Валерик обернулся. Уже изрядно стемнело, но света вполне хватало, чтобы рассмотреть крепкого седоватого мужчину с жестким лицом, на котором вполне угадывались некоторые знакомые черты. На госте были легкие мокасины, летние брюки с идеальными стрелками и тщательно выглаженная рубашка с короткими рукавами, открывавшими мускулистые руки. Брюки были подпоясаны плетеным ремнем, на левом запястье явно дорогие часы, на правой руке – обручальное кольцо, в кармане рубашки телефон.

– Здравия желаю, товарищ полковник.

– Узнал? Ну, не быть мне богатым.

Валерик шутку не поддержал. У него и так настроение было далеко не самое хорошее, и визит отца Вероники его отнюдь не улучшал. Скрывать это он не собирался.

– Что-то ты больно хмур, – прокомментировал полковник.

– А мне надо радоваться? Про незваных гостей напомнить? – огрызнулся Валерик.

Брови незваного гостя сошлись к переносице.

– Не хами!

– Скажите еще, что я не прав!

Полковник замолчал на минуту, потом внезапно перестал хмуриться и даже слегка улыбнулся.

– Что-то у нас разговор не заладился. А ведь я не ссориться с тобой пришел, а поговорить.

– А вы не хотели поинтересоваться, хочу ли я этого разговора? Или это не имеет значения?

Мужчина поморщился.

– Скажем так: мне бы не хотелось настаивать на своем предложении. Так что пойдем, пан спортсмен, посидим тут рядышком на лавочке, и пообщаемся на взаимно интересные темы.

Лавочка и вправду нашлась неподалеку. Обычная лавка, деревянные крашеные брусья на чугунных литых опорах. Валерик уселся на скамью, полковник устроился в метре от него.

– Слушаю вас, товарищ полковник.

– К чему такой официоз? Давай хотя бы по имени-отчеству. Меня зовут Борис Федорович. Как ты правильно догадался, я отец Вероники. Ну что, будем знакомы?

Полковник протянул руку. Валерик чуть помедлил. С одной стороны, рукопожатие – это знак сближения, а сближаться с полковником ему не очень-то хотелось. С другой стороны, не принять руки – это оскорбление. А этот самый полковник пока ничего такого не сделал, чтобы так с ним обходиться. Валерик подавил раздражение и пожал протянутую руку. Ладонь гостя была сухой и сильной, пожатие было крепким.

– Ну а теперь, когда мы, наконец, познакомились, давай сразу договоримся: Ника – моя дочь, и я за нее любому голову откручу, но и прикрывать ее косяки тоже не стану. И требовать от тебя срочно с ней задружить не буду. Сама виновата, пусть сама за собой и разгребает. Я в курсе всей истории ваших взаимоотношений, и поверь, она за свои художества получила сполна. Более того, я считаю, что ты с ней поступил очень мягко и, можно сказать, благородно: не сдал же ее следователю? Не сдал, хотя имел на это полное право.

Валерик молча пожал плечами. Мол, дела давнишние – чего о них вспоминать. Удивительно, но полковник его понял.

– Действительно, это все прошлое. Обозначили, обговорили и с легким сердцем страничку перевернули. Теперь давай о делах нынешних. Спасибо тебе за Веронику.