Основной аргумент контрразведки

Преступный мир всегда преклонялся перед железной самодисциплиной щипачей. Еще бы: спиртным не злоупотребляют, спят всласть, по утрам — зарядка, словом, блюдут режим. А это — ох, как непросто при жизни воровской! За два часа до выхода «на работу» ничего не едят и не пьют, даже чая, — как пограничники перед выступлением в наряд по охране госграницы. Это насилие над собой заставляет с полной отдачей работать все «бортовые системы» человеческого организма: обостряется зрение, слух, обоняние. Реакция становится молниеносной.

Карманников сравнивают не только с заступающими в наряд погранцами, но и с каскадерами. Чего ради, спрашивается, каскадер, перекореженный в десятке неудачно выполненных трюков, отдающий себе отчет, что каждый очередной финт может стать последним, все равно прыгает на полном ходу с поезда, с крыши десятиэтажного дома?! Каскадер обычно отвечает: «Это мой образ жизни, я не могу без риска, жизнь без опасностей и соперничества с ними кажется пресной».

То же самое может сказать о себе и классический карманник.

Московская воровская сессия

Апофеозом щипаческого периода жизни Непорочного стало лето 1957-го, когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Все подозреваемые в неблагонадежности личности в преддверии фестиваля были выдворены за 101 километр. Алик остался один. Вот тогда-то его талант и засверкал бриллиантовыми гранями!

По Москве ходили толпы «бесхозных» иностранцев. Каждый вечер Алик приволакивал домой швейцарские часы, фотоаппараты, брелоки, сигареты. Что-то раздаривал, что-то продавал по дешевке дворовым корешам. Бумажники с разноцветными банкнотами придерживал до возвращения из ссылки крутых «деловых» — валютчиков.

Однажды на ВДНХ Алик встретил иностранца, который выгодно отличался от разномастной и горластой толпы нищебродов — участников фестиваля.

Во-первых, белый. Во-вторых, возраст — ему за сорок. В-третьих, дорогой «прикид» (костюм) и «колесики» (туфли) в идеальном состоянии говорили о его неиссякаемой кредитоспособности.

Непорочный заточенным серебряным полтинником «Сеятель», зажатым между указательным и средним пальцами правой руки, подрезал задний карман иностранца.

Эх, знать бы Алику, что «упакованный фраер» не только его вожделенная «тема», но и объект круглосуточных бдений «топтунов» из Службы наружного наблюдения КГБ!

Инородец — разведчик, «сидевший под корягой», то есть действовавший под прикрытием секретаря посольства одной уважаемой западноевропейской страны, только-только «в одно касание» получил от своего агента экспонированные микрофотопленки, которые поместил в бумажник. Он-то и стал добычей щипача-виртуоза Непорочного.

Не успел Алик и пары шагов от жертвы отмерить, как был взят под белы руцы и на оперативной «Волге» доставлен в секретную Лубянскую тюрьму, в народе известную как «нутрянка». Вскоре туда доставили и «пострадавшего» во вспоротых портках.

Для кого-то непорочный, а кому — «смотрящий»

Допрос, более походивший на «вербовку в лоб», проводил серьезный дядя в погонах майора гэбэ. Свою партию он исполнил в стремительном темпе. Не тратя времени на увертюру, показал Непорочному фотографии, где тот был запечатлен рядом с жертвой в привычном для щипача ракурсе.

Дядя в погонах пояснил, что отсутствие судимостей у Алика — это не его заслуга, а недоработка работников МВД, которую его «контора» — Лубянка — легко исправит.

Непорочный попытался разжалобить визави слезливым признанием, что, дескать, бес попутал, он в первый раз и больше ни-ни, да и, вообще, надо бы его отпустить…

Чин, посмеиваясь в усы, заявил, что Лубянка — не богоугодное заведение, и фото о «фокусах» Непорочного на ВДНХ вмиг окажется на столе начальника МУРа, если он не окажет помощь самой гуманной в мире дружине, чьи воины известны своими чистыми руками, горячими сердцами и холодными головами.

Непорочный понял: торг неуместен и спешно заверил дядю в погонах, что готов выполнить любое его поручение.

Действительно, и на очной ставке с «иноземным фраером» в тюрьме, и на судебном процессе Алик, следуя отработанной майором линии поведения, полностью изобличил супостата, дав показания, что именно из его кармана «случайно» извлек шпионские материалы.

Иностранец, ввиду его дипломатической неприкосновенности, после суда был объявлен persona non grata и выслан из Союза.

…Непорочного после суда не отпустили. И дело не в отсутствии у него дипломатического иммунитета. Дело в другом: если соль профессии официанта в чаевых, журналиста — в поиске сенсаций, то соль профессии гэбэшника — в вербовках. Завершив одну, он готовит следующую, чтобы приобщить к своему промыслу еще одного тайного помощника. И чем больше их будет, тем лучше, ибо закрома родной «конторы» должны беспрестанно пополняться агентами-новобранцами.

Их много. Их сорок сороков. Среди них люди разных национальностей, возрастов, профессий, вероисповеданий, сексуальной ориентации. Они — ударная сила «конторы».