Основатель

— Ты о группе подумал? — продолжил Кэнзо, все больше распаляясь. — Когда ты загнешься, а ты обязательно загнешься, все развалится. Сам никому не давал расслабиться, чуть ли не карманы проверял, все косяки вытряхивал…

— Успокойся. Это не наркотики.

— А что, мятные леденцы? Посмотри на себя! Морда белая, зрачки расширены, все время психуешь. А песни, которые ты пишешь в последнее время… Суицидальный бред! — Кэнзо полез в карман и вытащил мятый листок: — «Королева могил, жрица смерти…» Мы что, перекидываемся на кладбищенскую тематику?

— Дай сюда. — Гемран вырвал у него бумагу, порвал на мелкие клочки и бросил себе под ноги.

Песня была посвящена Доне. Прекрасной Доне Кадаверциан, которая умела быть безжалостной и милосердной. Притягательной и отталкивающей. Как смерть, которой она служила.

— Эй, ты все еще здесь? — Кэнзо пощелкал пальцами перед его носом. Вэнс моргнул, и белое пламя волос вилиссы перед его глазами погасло.

— Да, все нормально. Хватит трястись надо мной. Иди, займись своими делами. А со своими я как-нибудь сам разберусь.

— Ладно! Хорошо! Разбирайся. — Приятель хлопнул ладонью по рулю и выбрался из машины, а напоследок заглянул в салон и сказал: — Кстати, если ты нарастил клыки для того, чтобы выглядеть импозантнее, то я тебя разочарую. Стал похож на дебила.

Он захлопнул дверцу и направился прочь.

Гемран усмехнулся, глядя ему вслед, и машинально провел языком по верхним зубам, снова вспоминая о той, что наградила его клыками…

Прошло уже несколько дней после смерти маэстро. Паула сидела на табурете у рояля и бездумно нажимала пальцем на одну из белых клавиш. «Стэнвей» послушно отзывался долгим, глубоким звуком «фа».

Дверь в соседнюю комнату была широко распахнута.

— Она что, действительно, так любила Александра? — услышал Вэнс голос искренне недоумевающего Словена.

— Нет! — со злостью отозвался Гемран. — Он просто был ее учителем.

— По учителям так не страдают, — глубокомысленно заметил вриколакос.

Британец пробормотал что-то неразборчиво, с грохотом отодвинул стул и принялся ходить по комнате.

Учитель всегда слышит ученика, где бы тот ни находился. «Маэстро, — позвала Паула тихо, зная, что ответа не будет, и в то же время безумно надеясь на чудо. — Александр!..»

Тишина, пустота… Он ушел слишком далеко, чтобы слышать, чтобы суметь ответить.

Фэри закрыла глаза. Зажмурилась так, что под закрытыми веками поплыли красные пятна от ненависти к неизвестному убийце Александра: «Кто мог это сделать?.. Кто?..»

— Кто?! — Она стукнула обоими кулаками по клавишам, и рояль отозвался испуганным вскриком.

Голоса в соседней комнате смолкли.

— Я знаю, что это был Миклош!

Она не могла придумать достаточно жестокой мести для него. Достаточно мучительной смерти.

— Паула… — Когда Словен хотел, то мог двигаться совершенно бесшумно. — Я не уверен, что это тхорнисх.

— Подумай сама, зачем ему убивать маэстро. — Гемран коснулся ее волос, но девушка тряхнула головой, сбрасывая его руку.

— У Золотых Ос никогда нет причин для убийства, — небрежно бросил вриколакос, и фэри снова услышала отдаленное рычание, заклокотавшее в его горле. — Они уничтожают всех, кто случайно попадается им на дороге.

— Я знаю, что это он, — прошептала Паула, глядя на свое опрокинутое отражение в крышке рояля. — У него были причины…

— Послушай. — Гемран взял ее за плечи и повернул к себе. — Ты слишком расстроена. Тебе надо отдохнуть.

— Нет! — Она вскочила, отталкивая его. — Я не расстроена! Я не хочу отдыхать! Я хочу уничтожить Миклоша! Я хочу, чтобы он пережил тот же ад, в котором был Александр.

— Паула, не сходи с ума. — Вэнс снова хотел прикоснуться к ней, но, увидев, с каким яростным отвращением девушка отшатнулась, успокаивающим жестом приподнял руки, показывая, что это была последняя попытка приблизиться к ней. Резко вздохнул и признался наконец:

— Ладно, я тоже ненавижу его. За все, что он сделал с тобой. Я сам давно мечтаю убить его. Но, ты понимаешь, теперь, когда Александра нет, мы все стали очень уязвимы.

— Какой у тебя осмотрительный и разумный ученик, Паула, — презрительно фыркнул Словен. Он сидел на коврике у дивана и пытался удержать свой нож в равновесии на сгибе локтя.

Гемран круто обернулся к нему и злобно заворчал не хуже вриколакоса:

— Ты что, не видишь?! В отчаянии она готова сделать любую глупость!

— Я смогу ее защитить, — небрежно заявил оборотень.

— Ты? — Гемран отвернулся с пренебрежительной гримасой. — Может, ты и талантливый сенсор. Но ты не Дарэл.

— На твоем Дарэле свет клином не сошелся! — вриколакос мягким звериным движением вскочил на ноги. И рукоять оружия как-то незаметно оказалась у него в руке.

Вэнс не обратил на это внимания.

— Паула, прошу тебя, не дай Миклошу повода причинить тебе новую боль!

— Неужели ты не понимаешь, — устало отозвалась она, глядя в его встревоженные глаза. — Большей боли мне уже никто не сможет причинить.

— Ясно, — процедил он сквозь зубы, хотел добавить что-то еще, но его перебил Словен:

— А вот этого ей говорить не надо. — Он с неприязнью посмотрел на Вэнса и убрал «клык» обратно в ножны.