Основатель

Бетайлас тем временем выудил из глубины кармана коммуникатор:

— А вот все, что осталось от твоего ученика. Босс считает, тебе может понадобиться.

Бальза прищурился, с подозрением посмотрел на духа-убийцу и убрал электронную безделушку в карман. Затем туда же бросил ключи от машины, проигнорировав деньги и документы.

— Босс советует тебе убраться из Столицы как можно быстрее. Рано или поздно кто-нибудь узнает, что ты жив, и возникнут неприятности.

— Кто сейчас знает, что солнце до меня не добралось? — поинтересовался Миклош вместо колких комментариев по поводу личности тех, у кого на самом деле в скором времени возникнут неприятности.

— Я и мэтр.

— Пусть так и остается в дальнейшем. — Нахттотер взялся за дверную ручку и, хоть он и ненавидел бросаться громкими словами, счел нужным сказать: — Передай Кристофу, что за мной долг, и я выплачу его.

Не собираясь слушать ответ, господин Бальза распахнул дверь и полной грудью вдохнул морозный воздух.

Глава 11 Таинство искусства

Любая вера начинается со скептицизма.

Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея»

5 марта

Дона сидела в той же самой «маленькой гостиной», возле окна, за которым продолжал бесконечно кружить снег. На подоконнике перед девушкой лежал увядший цветок асфоделя и несколько хрупких костей. Все, что осталось от Белого тростника — растения, вынесенного из пещер. Вилисса не обернулась, когда Кристоф подошел к ней.

— Почему она выбрала именно его? Я знаю, это бывает очень редко — чтобы она сопровождала испытуемого.

— Она? — Колдун улыбнулся, глядя на сосредоточенное лицо девушки.

— Смерть, — пояснила вилисса тихо. — Шла вместе с Валентином. Неужели только потому, что он — Корвинус?

— Имя ничего не значит, — ответил Кристоф, взял обломок кости и задумчиво подбросил его на ладони. — Я не знаю, почему и кого из нас она избирает.

Дона помолчала, а затем задала неизбежный вопрос:

— А ты… видел ее?

— Да. — Колдун придвинул кресло и сел рядом с девушкой. — В образе дочери моего брата. Она любит принимать облик недавно умерших близких.

Вилисса взяла мертвый цветок и снова уронила его на стол.

— Вольфгер говорил мне, что Смерти… реальной Смерти — женщины с волосами такого же цвета, как у меня, не существует. Это всего лишь образ, видение, которое приходит к нам в мгновение опасности. Предостережение. Или, быть может, сбывшееся неосознанное желание видеть ее.

— Он не хотел, чтобы ты думала, будто твоя уверенность в собственной силе зависит от видения, явившегося в полубреду.

Дона рассеянно улыбнулась, но спорить не стала. Ее явно занимало другое.

— Валентин мог получить редчайший дар, который появляется раз в столетие. — произнесла она тихо, касаясь сухих обломков костей, — привратник Смерти… Уникальное Искусство… Большой плюс для клана. Но он ушел. Сказал, что недостоин. Не может умереть… Почему-то считал, будто должен умереть во время Пути, но на это у него как будто бы не хватило решимости.

— Он не смог бы служить Смерти. Он слишком любит жизнь.

Дона стремительно повернулась к колдуну, смахнув на пол цветок, но даже не заметила этого.

— Ты знал, что так будет, неправда ли?

— Я отправил Валентина в пещеры для того, чтобы он сам понял, насколько чужд для него мир кадаверциан. — Кристоф улыбнулся и добавил: — Но, согласись, было бы более жестоко сначала обратить его, а потом заставить осознать, что он выбрал не тот клан.

Вилисса отвернулась, на мгновение прикрыв глаза рукой:

— Боже, как же ты бываешь похож на Вольфгера!

— Звучит, как упрек, — рассмеялся колдун.

Дона промолчала. Кристоф наклонился, поднял асфодель, положил на край стола, еще раз взглянул на склоненную голову девушки и вышел из комнаты.

Сегодня вечером у него были дела гораздо более важные, чем размышления на тему несостоявшегося обращения Корвинуса…

Фэри сняла трубку после десятого сигнала.

— Доброй ночи, Паула, — произнес Кристоф, глядя на золотые с зеленью переплеты книг, стоящие в застекленных шкафах кабинета Вольфгера. — Мне нужно поговорить с тобой.

Она отозвалась со сдержанной, равнодушной вежливостью, как теперь разговаривала со всеми:

— К сожалению, я занята сегодня.

— Это очень важна, — с мягкой настойчивостью повторил кадаверциан.

Девушка помолчала мгновение, видимо, чувствуя себя обязанной быть более любезной с некромантом за свое спасение от Миклоша.

— Я сейчас в театре. Если приехать не сложно…

— Я приеду.

Дверь распахнулась, стукнув ручкой о стену с такой силой, что задребезжали стекла в шкафах и звякнула крышечка чернильницы на столе. В кабинет ввалился Адриан. Его уродливая физиономия была перекошена от гнева, рубашка на груди распахнута. Шумно дыша, он обвел комнату свирепым взглядом, увидел, что Кристоф занят, но не вышел, хотя и дал себе труд молча дождаться, пока мэтр закончит разговор.